не я, папка! – завизжал Сашка, пытаясь вырваться.
– Саша, зачем ты врешь? – послышался невозмутимый голос матери (она работала учительницей и считала, что дети, как зеки – они способны на все, и при этом всегда говорят, что не виновны), – за свои поступки, Саш, надо отвечать.
– Сейчас он у меня ответит!.. – громыхнул отец.
Сашка почувствовал, как взлетает в воздух, потом плавно опускается, и тут же его худенькое тельце сжали могучие отцовские колени; противно звякнула пряжка ремня.
– Честное слово, не я!!.. – он судорожно рыскал руками, пытаясь удержать вмиг соскочившие штаны, хотя из опыта знал, что это бесполезно, – не надо, папка!!.. – Сашка заревел, весь сжался, готовясь к тому, что неминуемо произойдет… но вдруг колени ослабли, и он от неожиданности упал. Сверху возвышалась огромная фигура отца с уже занесенным ремнем – только рот его был приоткрыт и глаза сделались круглыми, как у рака. Опасливо скосив взгляд, Сашка увидел, как из кухни медленно выплывает табурет; плавно вращаясь вокруг оси, он остановился посреди веранды и потом, подскочив в воздух, ударился об пол с такой силой, что рассыпался на части.
– Господи, спаси и сохрани!.. – пробормотала мать, которая никогда не верила в Бога.
– Что за черт?! – отец выпрямился, не расставаясь с ремнем, но Сашка был уже забыт (на четвереньках он быстро отполз подальше от грозного отцовского орудия воспитания, и встал, по инерции еще всхлипывая и неловко натягивая штаны).
В это время за спиной раздался звон разбитого стекла и большой кусок угля упал посреди веранды вместе с осколками.
– Ну, держитесь!!.. – отец бросился к двери, но она вновь оказалась заперта.
Новый камень точно угодил в другое окно.
– Всех поубиваю, сволочи!!.. – взревел отец всей массой обрушившись на дверь, но она не поддалась – все в их доме было сделано на совесть.
Готовясь к новому «штурму», отец пристально осмотрел веранду. Его грудь тяжело вздымалась, лицо покрылось потом, а глаза стали безумными, как у разъяренного быка.
– Папка, я могу вылезти в окно, – робко предложил Сашка.
– Да?.. – отец перевел на него бессмысленный взгляд. Наконец, видимо, сообразил, о чем идет речь, – давай, сынок, – сказал он совсем другим, почти ласковым голосом, – ты только глянь, кто это хулиганит. Я всем им ноги повыдергиваю, ты ж меня знаешь.
Сашка, действительно, знал, что перед отцом, много лет ворочавшим в кузне тяжелые раскаленные болванки, расступались все мужики – особенно, когда он выпивал и шел «гулять» по деревне. Он гордился им… конечно, за исключением случаев, когда отец порол его ремнем – тогда он, наоборот, мечтал, чтоб кто-нибудь намял ему бока, но как раз этого еще не случалось никогда.
Сашка выскользнул из объятий матери, которая тут же сложила руки на груди и зашептала что-то невнятное. В это время вылетело стекло в комнате. Не мешкая, Сашка подбежал к одному из разбитых окон и легко вскочив на подоконник, спрыгнул вниз.
– Сынок, осторожно, –