Власть и идеология в России: от провиденциализма и революционного мессианства к современным реалиям
доказательством их святости. Был также поставлен и находил свое разрешение вопрос о том, насколько власть свободна и до каких пределов свободна в выборе средств для достижения своих целей. Так возникла концепция «богоугодного правителя», занявшая господствующее положение в идеологии удельного периода. Признаками таких правителей, образы которых будут запечатлены православной церковью в житиях наиболее выдающихся князей, причисленных к лику святых, становятся их верность православной вере, высокий нравственный облик в соответствии с христианскими заповедями, личное мужество, способность к самопожертвованию во имя высшей цели в том виде как она понималась человеком того времени. Был выработан и запечатлен в сознании современников и потомков образ «благоверного» князя как пример для подражания и своеобразный эталон правителя.
Патриотическим стремлением к прекращению княжеских усобиц был проникнут былинный эпос XII в., известный нам как «Слово о полку Игореве». В нем нашло свое отражение главное бедствие эпохи политической раздробленности – отсутствие политического единства Руси, вражда князей между собой. Фактически сталкивались две идеологии: идеология единства Русской земли и сильной княжеской власти, исходящей из единого общерусского центра, которым в то время еще выступал Киев, и идеология местного сепаратизма, обособления местных правителей, стремящихся основать свои правящие династии. Характерно, что автор «Слова о полку Игореве», являясь свидетелем многочисленных княжеских усобиц, прекрасно понимал их негативные последствия и осознанно выступал сторонником сильной центральной княжеской власти.
Вопреки идеологии децентрализации и местного сепаратизма, носителями которой являлись удельные князья и их ближайшее окружение из числа местных феодалов, у многих патриотов и, в первую очередь, деятелей православной церкви, росло осознание необходимости государственного единства, которое в тех условиях могло исходить только от сильного, единоличного правителя в лице князя, тем более, что история Древнерусского государства такие примеры давала. Как отмечал академик Д.С. Лихачев, «эта идея сильной княжеской власти, с помощью которой должно осуществляться единство Русской земли, только еще рождалась в ХII в. Впоследствии такой же образ «грозного» великого князя создаст «Слово о погибели Русской земли». Он отразится в «Житии Александра Невского», в «Молении Даниила Заточника» и в других произведениях ХIII в.».28 Особую актуальность это приобрело в период ордынского ига, свержение которого более чем на 200 лет стало важнейшей задачей русского государства и русского народа. Князья, добившиеся успехов на данном поприще, наделялись чертами былинных героев, им давались комплементарные прозвища, под которыми они фигурировали в летописях, сказаниях, житиях, исторических повестях и запечатлевались в памяти преемников и народа. Начиная с 70-х годов XII в. в политической жизни северо-востока