результате бедняжка Беа поплатилась репутацией и осталась в одиночестве».
Чарли стоял в тени, затягиваясь сигаретой, кончик которой светился красным, точно надеясь высосать из нее деньги, и выпускал дым, испытывая чувство ненависти к самому себе за то, что не сумел уберечь сестру от несчастья.
Прошло несколько минут, и никотин и лунный свет оказали на него благотворное воздействие. В голове его теснились смутные планы и обещания, и тут Чарли вдруг почувствовал, что в саду находится кто-то еще, на расстоянии примерно фута от того места, где стоит он.
– Огонька не найдется, приятель? – Мягкий, с хрипотцой голос перенес Чарли в Вестерлинн и напомнил об одном красавце егере, к которому он в молодости питал большой интерес. Из густой тени выступил мужчина, сжимающий в руках белую курительную трубку. У него были сильные пальцы, крепкие, но расслабленные.
– Да, конечно. – Чарли вынул спички, поражаясь тому, как предательски дрожат его пальцы. Крепкий, мощный незнакомец оказался гораздо ближе, чем Чарли показалось сначала, хотя и не сделал ни единого шага вперед.
Огонек спички высветил его волевое лицо, не грубое, но слегка помятое – то было явно лицо простолюдина. И что этот человек здесь делает? Кто он такой? Слуга? Конюх? Одет он был явно не для бала, но отлично выглядел в своем простом темном костюме для прогулок и рубашке в полоску без воротника. Его густые каштановые волосы были прямыми, как колосья пшеницы, и по ним явно не помешало бы пройтись гребнем.
Чарли содрогнулся всем телом, в крови вспыхнул огонь, а в животе зашевелились низменные желания. Еще одна причина понервничать, но также и испытывать волнение.
Некоторое время мужчины курили молча, но спокойный ночной воздух не оказывал успокаивающего воздействия на неистово колотящееся сердце Чарли.
«Не следует мне этого делать», – подумал он.
Как бы то ни было, некий смутный инстинкт, который Чарли едва осознавал, нашептывал ему, что курящий в тени незнакомец придерживается тех же взглядов, что и он сам. Если бы только он сам был до конца уверен в своих взглядах!
Правда заключалась в том, что Чарльз Уэверли испытывал влечение к своему полу. Каким бы противоестественным это ни казалось, факт оставался фактом. То, что он чувствовал желание и к женщинам тоже, приводило его в еще большее замешательство.
– Итак, приятель, – произнес наконец незнакомец, решив нарушить затянувшееся молчание, – что привело тебя сюда, в то время как все важные шишки пируют в особняке? Выглядишь ты как человек, отягощенный множеством проблем.
Джентльменское начало в Чарльзе Уэверли взбунтовалось. Ему следует осадить этого не в меру фамильярного парня, чтобы впредь проявлял больше уважения и не задавал вопросов личного характера. Но вторая сторона его натуры, та, что звалась попросту Чарли и в настоящее время пребывала в растерянности и недоумении, отчаянно жаждала излить этому незнакомцу душу… и еще кое-что. Оргазм являлся