мне известно, – в беседу бесцеремонно вклинился доселе молчавший Гарни Счастливчик. Будучи закадычным другом Гая Антония, он естественно являлся участником совещаний. Правда, гном предпочитал больше слушать, нежели разглагольствовать. – Узнав о том, что девчушка приходится родной дочерью прославленному травнику, сенатор не стал продавать ее за бесценок, как изначально собирался. Вместо этого, он преподнёс её Корнелии, в качестве дорогой рабыни-знахарки. Это случилось перед самым восстанием.
– Корнелии? – навострил уши Артем. – Той самой, которая дочка императора?
– Угу, той самой.
– Ну, тогда не все еще потеряно, – молодой человек многообещающе потер ладони. – Есть у меня идейка, насчет того, как без потерь вытащить эту вашу Хлою. Только проблема в том, что для этого мне нужно будет незаметно пробраться в императорский дворец, причем как можно аккуратнее. Придется, наверное, идти одному, а я иберийку, – Артём простодушно развёл руками, – и в глаза то ни разу не видел.
– Хочешь пробраться незамеченным? Возьми с собой гнома, – наставительно поднял указательный пальчик Гарни.
– Это тебя что ли?
– А что? – насупился Счастливчик. – Я ее уже несколько раз видел, узнаю, стало быть, при случае.
– Ты-то узнаешь, а вот она тебя нет. Ни тебя, ни меня. Вдруг, да не поверит? Закричит там…, или еще что… Что скажешь, – вновь повернулся он к Дрофану, – может, составишь мне компанию?
– Я бы с радостью, вот только есть вариант получше. Пусть с тобой отправится Эрик. Я, как бы это поточнее сказать, больше умелец по охране, а вот он по проникновению. Не полноценный Ведающий конечно, но толку однозначно больше.
– Ну, Эрик так Эрик, – Артем довольно потянулся и с хрустом повертел шеей.
Дальнейшее обсуждение было прервано вбежавшим в захваченную повстанцами таверну Сервием – одного из недавно присоединившихся к ним гладиаторов. Его обеспокоенное, угловатое, как будто высеченное из цельного куска древесины лицо было сплошняком усыпано крупными оспинами.
– Веспийцы, засада! – сходу выпалил он.
– Опять? – в бешенстве схватившись за волосы, простонал Гай Антоний. – В который раз, раздери меня Панерий! Ну почему? Почему они всё время меня предают? Ведь я же законный сын истинного императора, которому они клялись в любви и преданности, а не проходимец какой-то.
– Ничего дружище, – Гарни протянул руку к лежащему возле него скутуму, – прорвемся. Не впервой.
– Конечно, прорвемся, – глядя в пылающие гневом и болью глаза друга, добавил Артем. – Даже не сомневайся.
Сокрушенно покачав головой, Антоний сплюнул и, молча, выскочил наружу, затягивая на ходу усеянную медными заклепками кожаную перевязь, с двумя, прошедшими не одну сотню сражений, гладиусами.
– Да, не сладко ему приходится, – продолжал размышлять юноша, краем глаза следя за разлетающимися во все стороны от доведенного до белого каления бывшего гладиатора