на лечение.
Видения не были страшными или ужасными, они не угрожали его жизни и в какой-то степени были даже интересными, а потому Дэнни быстро свыкся со своей непохожестью на других людей и стал считать себя особенным.
А он и вправду был особенным – он мог видеть прошлое.
Он видел то, что случалось когда-то на улицах городов. Видел людей, которых уже давно нет в живых. Видел события, о которых сейчас пишут в учебниках и о которых рассказывают в школах (не всегда правдиво, конечно, но все же).
Впервые Дэнни узнал, какой он видит год, когда случайно заглянул в газету одного прохожего. Когда он смекнул, что по таким мелочам можно узнать дату, стал присматриваться к ним внимательнее. Видел он разные эпохи, но чаще всего перед его глазами представал 1889 год. Наверное, чем-то этот год был важен. Но чем – Дэнни понять так и не смог. Помимо 1889-го он видел Средние века, Америку колониального периода и даже Великую войну, которая закончилась не так давно. Впрочем, войну он видел собственными глазами, и приходила она к нему, скорее, в воспоминаниях или кошмарах, а не в видениях прошлого.
Однажды в Вашингтоне Дэнни увидел Авраама Линкольна. Шестнадцатый президент только приехал в театр Форда на спектакль «Наш американский кузен». Это был тот самый спектакль, во время которого Линкольна застрелил Джон Уилкс Бут. Дэнни, конечно, ужаснулся от того, что застал Линкольна за несколько минут до его трагичной кончины, но все же был очень горд тем, что увидел вживую хоть какого-то президента. Уоррена Гардинга, который теперь занимал этот пост, Дэнни доводилось видеть только на черно-белых снимках в газетах.
Правда, в последнее время – а если точно, то в последние года два, – Дэнни видел прошлое очень редко. Чем старше он становился, тем короче были его видения и тем реже они приходили. Словно вместе с тем, как ускользала его юность, терялась и его невероятная способность, которая делала его хоть чуточку, но отличным от других людей. Теперь он все больше и больше становился похожим на обычного, заурядного взрослого. И это Дэнни не могло не удручать.
А может быть, виной всему работа, – думал он.
Дэнни работал в маленькой газетёнке «Нью-Йорк Ньюз», которая за почти сорок лет своего существования ничего не смогла добиться. Он торчал в офисе с шести вечера до трёх утра и выезжал на ночные происшествия. Это отнимало слишком много сил. Каждый раз, когда Дэнни возвращался домой, то падал лицом в подушку и засыпал крепким сном вплоть до того момента, пока ему не нужно было подыматься на работу снова.
Я не успеваю думать о настоящем, о каком прошлом вообще может идти речь… — порой сетовал Дэнни.
Но все же он очень любил газеты. С ними он работал всегда. Сначала в школе, потом в университете. Он мечтал быть редактором, но понимал, что им так просто не стать – на первых порах все равно придётся бегать в качестве репортера, пишущего для колонки с последней страницы.
Дэнни учился в Принстоне, но окончить его не смог. Америка вступила в войну, и ему, как воздух,