уходило, – чуть слышно проговорил Дэнни. – Знаете, после войны я был в глубокой депрессии. Я там много всего повидал, и мне хотелось просто забыть все это, вырвать из памяти. Но все же я смог осознать простую истину – я все еще жив. И все, что мне остается, это жить. Жить за тех, кто этого уже не может. Жить и делать то, что хочется. Я люблю газеты и, черт возьми, я счастлив, что жив и могу с ними работать!
– Вы удивительное поколение, – вдруг сказал Перкинс. – Вы молоды, но уже понимаете много больше любых этих консервативных мужей, с которыми я сейчас работаю. Вот сколько вам лет, мистер Готтфрид?
– Двадцать три.
– Всего двадцать три!
– А я уже чувствую себя стариком, – заметил Дэнни.
– Я вас понимаю, – признался редактор. – Тоже чувствую себя стариком, но потому-то, наверное, и не пошел добровольцем на фронт. А вы что-то пишите? Я имею в виду, помимо репортажей для газеты. Быть может, вы захотите рассказать о войне?
– Ну, нет, – категорично ответил Дэнни. – О войне я писать не хочу. Не хочу возвращаться в прошлое. Лучше жить настоящим, оно ведь гораздо лучше. Разве что, нет легального алкоголя. Но эта проблема решаема.
– Как знаете, – ответил Перкинс и откинулся на спинку стула. – Но если передумаете, можете послать свои работы нам.
– Спасибо за предложение. Но вряд ли я передумаю.
***
Дэнни вернулся в свою квартиру, бережно держа свёрток газеты, будто тот был редкой фарфоровой вазой. Было раннее утро, мама должна была уже проснуться, а Дэнни ещё и не ложился спать. Всю ночь он просидел в офисе, ожидая, когда напечатают газеты. И вот один из первых экземпляров, с которым он уже успел посидеть в кафе, он принёс домой, чтобы оформить его в красивую раму и повесить на стену.
– О Боже, Дэнни, поздравляю! – вдруг раздался голос мамы. Она выпрыгнула из гостиной и накинулась на сына с объятиями. – Я уже прочитала статью. Первая страница! И фотография! Просто невероятно!
– Спасибо, мам, – промямлил Дэнни, пытаясь от неё отстраниться. Обниматься он не очень любил.
Луиза Готтфрид была француженкой. Много лет назад во время путешествия по Европе она познакомилась с немцем – Дирком Готтфридом, отцом Дэнни. Какое-то время они жили в Праге, потом в Париже, а потом, когда Дэнни исполнилось пять лет, переехали в Нью-Йорк, где Дирк неожиданным образом оставил семью. Погиб он или просто сбежал – Луиза не знала. Он просто вышел из дома и не вернулся. Луиза искала его, горевала и не знала, как дальше быть. У неё был маленький ребёнок, о котором она должна была заботиться, и это было, наверное, единственным, что помогло ей не сломиться. Она посвятила свою жизнь Дэнни и делала все, чтобы ему доставалось все самое лучшее.
Иногда Луиза возила Дэнни к родственникам в Париж. Они пересекали Атлантику на больших пароходах, которые потрясали воображение Дэнни. Ему очень нравился океан, в детстве он даже хотел стать матросом, но когда в его жизни появились газеты, детская мечта позабылась.
Дэнни был хорошо образован, он знал три языка, на которых мог не только говорить, но и грамотно писать. Французский – от матери, английский – от страны, в которой он