способности. Так что лишь мать и ближайшая прислуга знала, что принцесса не так проста, как кажется.
– Госпожа Регина! – девушка резко обернулась на возглас и снова наморщила носик. Вот так всегда: стоит ей только присесть у дерева ее племени, обладавшего белыми стволом и ветками, как ее отрывали от мыслей и ухаживанием за еще хрупким растением.
– Я здесь, – коротко ответила Регина, выпрямляясь и глядя на служанку матери. Грудь принцессы крест-накрест перехватывала легкая полупрозрачная ткань нежного сиреневого цвета, сложенная в несколько плотных слоев. Слегка впалый живот был открыт, а низко на бедрах был тяжелый широкий золотой пояс, удерживающий юбку того же цвета и материала, что и лиф, но ткани было так много, что юбка оказалась довольно пышной. На каждом запястье Регины было по два тонких золотых браслета (на запястьях ее матери было по восемь, что говорило о силе и возрасте женщины племени джнана). Фиолетовые, в два раза светлее, чем у Элеонор, волосы девушки ниспадали до самого золотого пояса, и лишь концы чуть подвивались. От висков тянулись тонкие косички, удерживающие основную массу волос, которые на затылке сливались в одну тонкую косу, выделяющуюся на фоне распущенного потока. Все плетение было опутано тонкой золотой нитью, а за левым ушком принцессы неожиданно притаилось два птичьих пера – одно большое черное в белую крапинку, второе, поменьше, было наполовину рыжим, наполовину серым.
– Воины привели пленных. Повелитель зовет вас в тронный зал полюбоваться на дар…
– Он не звал меня. Он звал моего брата. Вот пусть он и идет.
– Но регламент, госпожа…
– Ты слышала, Дора. Не хочу идти!
– Я буду вынуждена сообщить вашей матушке…
– Вот иди и сообщай! – Регина топнула ногой и отвернулась, скрестив руки под грудью. Когда служанка вышла, девушка закатила глаза и вздохнула. Конечно, мать не будет ее ругать… а отец, может, и вовсе не заметит ее отсутствия… брат будет слишком занят… Но, скажите на милость, чем еще заниматься в этом проклятущем дворце? Фыркнув, принцесса развернулась и вышла из сада.
***
Когда Кир очнулся, он и двое его товарищей по оружию, Бех и Дан, были скованы магическими цепями, весившими как рослый буйвол, и двинуться в них с места не было никакой возможности. Бех был ранен, но никто и не думал обработать страшную рану на груди, в которую, очевидно, попала зараза, и он почти все время бредил. Дан же поведал Киру, что после того, как враги захватили селение, они сожгли его, не пощадив ни женщин, ни детей, ни стариков. Что стало с красавицей Герридой, он не знал, его самого также скрутили, и очнулся он уже в клетке. Помимо них тут было еще трое воинов. Двое из племени Усмирителей Песков, высокие темнокожие братья Раза и Энна, и степной охотник из племени Ватта, рыжеволосый гигант Барра. Ему вырвали глаз, поэтому половину лица закрывала кожаная повязка. Никто из них не знал, что их ждет, и почему они остались живы. На ночь их выпускали из клетки, но не снимали кандалы,