особняк, в котором сдают летом комнаты туристам.
Кто-то успел очистить подъездную дорожку от снега, Ратлидж без труда покатил по ней на задний двор. Здесь, между конюшней и сараями, стояли самые разнообразные средства передвижения – повозки, фургоны и одна коляска. Стояли они беспорядочно. Видимо, добровольные помощники, которые отправились искать пропавшего мальчика, очень спешили. Грязные следы вели со двора к склону горы и быстро терялись во мраке.
Когда Ратлидж вышел из автомобиля, в окошке первого этажа зажегся свет и кто-то выглянул из-за занавески. Он обогнул дом и взошел на крыльцо. Вскоре парадная дверь открылась, и женский голос спросил:
– Вы и есть тот самый человек из Лондона? – Женщина подняла голову навстречу ветру.
Она сидела в инвалидной коляске, ноги ее были укутаны мягким синим одеялом. Ратлидж подумал: она, наверное, смелая, раз открыла дверь незнакомому человеку, зная, что где-то бродит убийца.
– Инспектор Ратлидж. Извините, что я так поздно… или так рано. Дороги…
Она кивнула и привычно легко развернула коляску, пропуская его в дом.
– Входите, входите же! Меня зовут Элизабет Фрейзер. Все здоровые мужчины сейчас в горах, ищут мальчика. Миссис Камминс, хозяйка гостиницы, попросила меня поддерживать огонь в очаге и греть чайник. Ей нездоровится, и я присматриваю за ней. Инспектор Грили попросил ее устроить вас на то время, пока вы будете у нас.
Ратлидж обернулся. Элизабет Фрейзер ловко заперла дверь на засов и покатила вперед, показывая гостю дорогу. Чем дальше они уходили от парадного входа, тем теплее становилось в длинном коридоре. Может, от этой женщины исходит жар, как от печки?
Или просто его разум засыпает от усталости?
Придержав для нее очередную дверь, Ратлидж вошел на кухню.
От пестроты у него зарябило в глазах: стены светло-кремовые, блеклые занавески на окнах когда-то были темносиними, на стульях подушки с пестрым цветочным орнаментом. На кухню можно было попасть и черным ходом – дверь в противоположной стене вела на задний двор.
– Хотите чаю? – Мисс Фрейзер жестом показала на чайник.
– Да, пожалуйста, – ответил Ратлидж. Правда, чаю он напился вдоволь, просто ему не хотелось оставаться в одиночестве.
Кухня была обычная, тихая, уютная – она не имела никакого отношения ни к убитому семейству, ни к присяжным в Престоне, ни к голосу Хэмиша Маклауда на заднем сиденье. На кухне можно было не думать о нависших над городком горах и о деле, из-за которого он сюда приехал. Ему хотелось только одного: сесть на стул, слушать, как потрескивают поленья в очаге, ощущать тепло, которое постепенно распространяется по телу. Тепло и сонливость… Он будет спать без сновидений, потому что свет прогонит сны. Женщина в инвалидном кресле почему-то напомнила ему Оливию Марлоу…
Но Оливия Марлоу – автор военных стихов O.A. Мэннинг – умерла и похоронена в Корнуолле. Она вне пределов его досягаемости.
Встряхнувшись, Ратлидж начал стаскивать перчатки,