Потому что мы правы, а Ивашкевич – нет. Можно быть деятельным и поддерживать свой авторитет на должном уровне, но совершенно не обязательно для этого опять вытаскивать на свет божий пыточные клещи и испанский сапог[15], как норовят сделать этот поляк и его шайка. Я помню, как избирали Папу Лучани; а продержался он всего тридцать три дня. Мы тогда были лет на двадцать моложе, а я уже занимался работой такого рода. – Архиепископ, глядя на Куарта, криво улыбнулся углом рта. – Когда, будучи только что избран, он сказал: «В Господе Всемогущем больше от матери, чем от отца», Ивашкевич и его коллеги по жесткому крылу чуть не взвыли. Я подумал тогда: у этой команды дело не заладится. Лучани был чересчур мягок для нынешних времен, так что, полагаю, Дух Святой поступил мудро, избавив нас от него прежде, чем он успел наломать слишком уж много дров. Газетчики назвали его «улыбающийся Папа»; но в Ватикане всем было известно, что улыбка у него специфическая. – Губы монсеньора Спады растянулись чуть шире, обнажая клык. – Нервная.
Показавшееся наконец солнце мало-помалу высушивало камни на площади Испании. Уличные торговцы натягивали навесы над своими цветами; несколько туристов уже успели усесться на еще влажных ступенях лестницы, ведущей к церкви Тринита-деи-Монти. Куарт поднимался на полшага позади архиепископа, ослепленный сиянием света над площадью – как всегда в Риме, яркого и оптимистического, словно доброе предзнаменование. На середине лестницы девушка-иностранка с рюкзаком за спиной, в джинсах и голубой полосатой майке, сидевшая на ступеньке, сфотографировала обоих священников, когда они приблизились к ней: вспышка и дружелюбная улыбка. Монсеньор Спада обернулся к Куарту.
– Знаете что, отец Куарт? – Тон был полураздраженный-полуиронический. – Для священника вы слишком хороши собой. Надо было совсем лишиться ума, чтобы назначить вас отправлять службу в женском монастыре.
– Я сожалею, монсеньор.
– Не сожалейте: это не ваша вина. Однако должен сознаться, что это меня немного раздражает. Как вы справляетесь?.. Я имею в виду: как вам удается не поддаваться соблазну. Ну, вы понимаете. Женщина как порождение лукавого и все такое прочее.
Куарт расхохотался:
– Молитва и холодный душ, Ваше Преосвященство.
– Я мог бы и сам догадаться. Как всегда, верны уставу, да?.. А кстати, вам не надоедает всегда быть таким правильным, такой паинькой?
– Это коварный вопрос, монсеньор. Ответ в любом случае был бы чреват далеко идущими последствиями.
Несколько мгновений Паоло Спада искоса смотрел на него, затем одобрительно мотнул головой;
– Согласен. Вы выиграли. Ваша добродетель снова выдержала экзамен, но все же я не теряю надежды. Когда-нибудь я таки поймаю вас.
– Конечно, монсеньор. Ибо грехи мои неисчислимы.
– Заткнитесь, – потребовал Спада. – Это приказ.
– Как будет угодно Вашему Преосвященству.
Добравшись до обелиска Пия VI, архиепископ обернулся, чтобы окинуть взглядом