не так надо делать? Часть ее души уже отлетела, и нужно любой ценой помешать уйти тому, что еще осталось… А значит, надо закрыть все отверстия и…
– Никогда не слышал большей глупости!
Тут подоспела медсестра – баронесса де Гирс, жена русского посланника. Незнакомец доверил ей больную, которую, к счастью, терапия Орхидеи еще не успела отправить в мир иной. Затем он повернулся к девушке, пытавшейся подняться с гримасой боли на лице. Она была потрясена. Он улыбнулся, глядя на растерянное юное личико:
– Извините меня! Надеюсь, я вас не сильно ушиб?
Он протянул руки, чтобы помочь ей встать, но Орхидея ничего не видела и не слышала. С открытым ртом, пораженная, она смотрела на этого иностранца, как будто он был первым мужчиной, которого она увидела в жизни. Надо сказать, выглядел он удивительно: смуглый, волосы и небольшие усы словно сделаны из золотой стружки, глаза небесной голубизны. Высокий и хорошо сложенный, о чем свидетельствовал его непристойный европейский костюм из белого сукна, демонстрировавший длину его ног вместо того, чтобы прятать их под платьем, он казался самым веселым человеком в мире, и его улыбка была неотразима.
Видя, что юная маньчжурка не желает принимать его помощь, он нахмурил брови, нагнулся, взял ее под руки и поднял:
– Боюсь, что я причинил вам боль…
– Вовсе нет, уверяю вас… Я просто поражена… Откуда вы так хорошо знаете наш язык?
– Я выучил его, потому что он мне нравится. Меня зовут Эдуар Бланшар, я секретарь дипломатической миссии Франции. Точнее… я был им, потому что никакой миссии больше не существует… А вы кто?
– Я… я здесь работаю. Меня зовут Орхидея… моя сестра Пион и я… в общем, мы беженки.
– Знаю. Я слышал о вас.
Вот так все и началось.
То, что было невозможно, немыслимо, неслыханно для юной маньчжурки высокого происхождения и «белого дьявола».
Но война, которая соединила их в осажденном квартале, сделала это почти естественным. Стены, охранники, оружие, обычаи и традиции, стоявшие между ними, – все это вдруг исчезло, как по мановению волшебной палочки, чтобы оставить молодого мужчину и молодую женщину лицом к лицу, создав некое воплощение того лучшего, что было в обеих, таких непохожих, расах.
Орхидея была ослеплена, Эдуар испытал не меньшее потрясение.
Полинявшая синяя ткань, в которую была облачена девушка, словно лист бумаги, в который заворачивают букет цветов, не могла скрыть совершенства ее красоты. Эдуару казалось, что если уж кто и заслуживает имени Женщины, так это она – очаровательное создание, родившееся в лавке торговца шелками. Довольно высокая для азиатки, она с достоинством аристократки держала голову, увенчанную черными волосами, такими блестящими, словно они были покрыты драгоценным лаком. Ее кожа янтарного цвета, розовые щеки, огромные черные сливы отливающих золотом глаз… Слегка приоткрытые пухлые алые губы открывали маленькие перламутровые зубки, что делало ее еще более привлекательной…
Он прибыл в Китай два года