и лучше держал удар. Бой на арене разнообразился появлением различных мечей, щитов, палицы и других орудий ближнего боя. Быть разрубленным, порезанным, изломанным, с проломленным черепом оказалось больнее, чем быть просто избитым. Наверное, еще долго продолжались бы бесполезные, мучительно повторяющиеся попытки пройти испытания и вырваться из жуткого кошмара, если бы не счастливый случай.
Будучи проткнутым насквозь мечом и разрываемый на куски болью, я не сразу потерял сознание и услышал разговор Эреба и повелителя.
– Абсолютное ничтожество, – прогрохотал Эреб.
– Да, скоро вода жизни закончится, и оно отправится в небытие, – отозвался Гефест.
– Жаль, давно не попадался материал с сочетанием Альфа и Омега.
Потеря сознания помешала мне дослушать разговор.
Помучившись и восстановившись в озере, разбуженный привычным криком, я лежал в киселе, размышляя над фразой Гефеста: «Скоро вода жизни закончится, и оно отправится в небытие».
Вода жизни, вода жизни…
Привычно стоял на краю каменного бассейна, наблюдая, как серебряные ручейки убегали обратно в лечебную субстанцию по почти полностью выступающей верхней ступеньке.
Догадка молнией пронзила мозг: вот она – вода жизни!
Раньше кисель наполнял озеро доверху. Сейчас же до дна оставалось две ступеньки. Каждый раз, восстанавливаясь, тело впитывает субстанцию, уменьшая объем воды жизни.
Она иссякнет, и настанет конец?!
Однако то, что это и будет выход из кошмара, меня не устраивало. Взбодренный сделанным открытием, я постиг смысл непрекращающихся мучений. Старание и желание выжить прочно завладело мыслями, и успехи в учении не заставили себя долго ждать.
Запоминал движения и приемы Эреба, постигая смысл. Натренированный мозг современного человека, наконец обретя цель, губкой впитывал информацию. Тело не отставало в развитии, обостряя рефлексы и увеличивая силу. Хотя спарринги и заканчивались для меня полным, сокрушительным уничтожением, но орудия стали меняться чаще.
Каждый раз, выходя из озера, с тревогой смотрел на показавшуюся из субстанции вторую ступеньку, напоминавшую о скоротечности времени, и увеличивал старания. Боль уже не так терзала. Быть поломанным, разрезанным, разрубленным вошло в привычку, убивая страх. Перестал бояться боли, и тут же появился заметный прогресс. Раз от раза спарринг становился дольше и интереснее, я обливался потом, но все же мне не удавалось нанести ни одной раны Эребу. Однако и ему становилось сложнее убивать и калечить свою жертву.
Настал тот день, когда, ведя бой на копьях, я удачно уклонился, подставил Эребу ложную подножку и, едва тот подпрыгнул, пытаясь увернуться, нанес удар. Широкий наконечник разорвал мускулистое тело, выйдя из спины тельхина. Эреб качнулся, блеснула невозмутимая маска. Крепко держа древко, пригвоздил великана к каменному полу арены и, не скрывая удовольствия, ударом ноги сломал хрустнувшую шею.
Застывший в золоте оскал