Думая о будущем, – сказал я задумчиво, – мы должны планировать нашу столицу… кстати, а где у нас столица?.. как мировой центр культуры и прочего искусства. А где культура, там и контркультура, а также всяческий андрегаунд. Вот искусство троллей как нельзя лучше…
Барон Альбрехт, у которого и так голова шла кругом, воскликнул ошалело:
– Сэр Ричард! Искусство? У троллей?
Я укоризненно покачал головой.
– Если общество будет толерантным и политкорректным, то… гм… многое будет признано искусством. Заговорят о внесении национальных мотивов, именно национальных, так как слово «расовых» мы гуманно и толерантно запретим во избежание санкций мирового сообщества. Скажут даже про обогащение культуры восточными или там троллячими мотивами… Словом, на всех евровиденьях все первые места будут нашими.
Он спросил с некоторой настороженностью:
– Евровидения? Это что, тоже культура?
Я отмахнулся.
– Шутите? Это для троллей. Сама культура кому нужна? Никто сейчас при слове «культура» не хватается за пистолет, ишь, легкой смерти захотела! На культуру просто не дают денег, чтоб умерла не сразу, а долго и в красивых муках, оглашая воздух жалобными стонами, что вообще-то тоже искусство… Эстетика смерти называется, основная составляющая андеграунда. Нет, умирать андерграундники не любят, но поговорить…
За спиной послышались энергичные возгласы. Вождь и его помощники поднимали племя, нечего рассиживаться, впереди – великие дела и освоение дикого леса. Послышалось шипение костров, их засыпали снегом, из леса высыпало ведомое сэром Растером зеленокожее племя.
Караван на ходу выстроился в линию и двинулся по дороге, оставленной разведчиками.
Жизнь зимой в самом деле замирает, я убедился в этой истине, когда за целый день, двигаясь по проторенной дороге, не встретили ни одного человека. Правда, переселение пришлось на день какого-то святого, нужно сидеть дома и жрать особым образом приготовленный пирог с мясом и рыбой, но не все же религиозные, а как насчет еретиков?
Лишь однажды я, находясь в группе разведки, увидел ползущую из леса телегу, полную хвороста. Я проскакал вперед и велел гнать побыстрее, а то сзади лорд, вдруг да велит вздернуть наглеца, ворующего ценную древесину. Бедный селянин так перетрусил, что даже не стал оправдываться насчет «нам разрешено». Сегодня разрешено, а завтра сеньор решит запретить на том веском основании, что ему вожжа под хвост попала.
Я проследил, как он безжалостно настегивает конячку, даже сам бежит по колено в снегу рядом и помогает тащить нагруженные сани, в остальном везде белое безмолвие под ясным чистым небом. Зайчик вопросительно ржанул, я повернул назад.
Теперь небо то застилают тучи, то проясняется, затем снова весь низкий и неопрятный небосвод затягивает плотным покровом. Впервые прояснилось только к вечеру, однако сквозь тучи я рассмотрел низко на западе смутно красноватое пятно над самым горизонтом. Солнце садится, вот-вот наступит черная, как смола