подумал бы, что завалить охотничью бригаду-семерку дампов легко… ну, думкопф, глупцов хватает. Даже в местном кусочке нашего личного ада.
Я прислушался, стараясь уловить малейший шум, выбивающийся из какофонии мертвой Москвы. Хотя называть ее мертвой крайне глупо. Живых и голодных организмов в ней хватает, и встречаться с кем-то из них, в довесок к дампам, мне не хотелось. Воин из Кремля, отползший к стене, вытянул в мою сторону меч. Я постоял, ожидая, когда кровопотеря и сильная усталость, легко читаемая по высохшему лицу и очень грязной одежде, возьмут свое. Случилось это чуть позже, чем ждал я, но раньше, чем явно думал бородатый здоровяк.
Клинок дрогнул, потом еще раз. Да-да, милок, это все кровопотеря, усталость и связанная с ними общая слабость организма взяли свое. Давай, роняй уже свою железяку, ни к чему она тебе больше. Я шагнул к нему, отбросив капюшон с головы. Ой-ей, майн готт, Господи, чего тебя так перекосило, камрад? С другой стороны…
Моя собственная рожа не радует меня самого, что уж говорить о других? Выдающиеся вперед надбровные дуги с густыми бровями, бородища, плавно переходящая в густую поросль у ушей. Черная жесткая грива в крупных косичках, убранная единым пучком за спину, клычища из-за темных губ. На кого, по мнению этого страдальца, смахивает такой персонаж, неприятный как на лицо, так и явно на внутреннее содержание? Вер ист дас – такой лохматый, с торчащими ушами, похожий на вставшего на задние ноги мифического зверя медведя? Ну да, ну да, речь о нео, о них, вшивых мускулистых ублюдках, склонных к каннибализму, убиению всего живого в округе, если живое не относится к племени. Да и это не всегда верное утверждение.
Разве что нос у меня подкачал. Не приплюснутый, с вывернутыми наружу волосатыми и широкими ноздрями, а совсем даже наоборот. Он у меня, надо же, предмет гордости. Никем не поломанный гордый горбатый клюв, хищный и красивый. Так, во всяком случае, мне как-то сказала дорогая марамойка, которую я снял после получения солидного куша у маркитантов на Савеловском вокзале. Еще ей понравилась другая часть моего организма, но это к делу отношения не имеет.
– Тварь! – Надо же, у него от ярости и меч рука взяла куда тверже. Еще бы, увидеть исконного врага так близко от себя… неужели он разницы не видит?
– Все мы твари в глазах наших творцов.
– Стой… – раненый глубоко, рвано и хрипло закашлялся. – Ты ж вроде не совсем нео?
– Не совсем. Только тебе оно без разницы.
– Отведи меня к Кремлю. Тебе заплатят.
– Нет.
Разговаривать дальше смысла не было, да и время все же поджимало. Живая часть нашего с ним общего мира скоро все равно почует запах свежей крови и доступного сладкого мяса.
В левой руке у меня лежал пузатый инъектор, стреляющий иглами-ампулами на приличное расстояние. Сразу два удобства: и жертва не дернется лишний раз, парализованная по рукам и ногам, и консервант, содержащийся в растворе, сохранит необходимую мне часть тела кремлевского воина. В том смысле,