оттийцем, и за одно это сейчас в Каперии могли оторвать голову.
Кроме того, в жилах псевдо-Геллана текла кровь не рядового гражданина, а клана правителей Оттии, и за это голову могли уже не просто оторвать, а оторвать с особым цинизмом и выслать с курьером оттийскому королевскому дому.
На маленькое северо-западное островное государство имели зуб все соседи и некоторые соседи соседей. В свое время Оттия повоевала вничью со всеми, до кого дотянулась, и, не выиграв ни одной войны, все же сумела нанести противникам столь глобальные разрушения, что они долго зализывали раны и восстанавливали руины, проклиная тот миг, когда они по дурости ввязались в эту авантюру.
В самой Оттии рушить было практически нечего. Сельское хозяйство по праву гордилось высокоудойными коровами, морозоустойчивыми зерновыми, сомнительного качества льном и красным перцем такой убийственной остроты, что некоторые страны запретили его к ввозу, признав опасным для здоровья человека. При этом коренные оттийцы безо всякого ущерба для организмов приправляли этим продуктом большинство блюд, включая детские лакричные тянучки.
Но есть на свете справедливость. В настоящий момент страна расплачивалась за прошлые грехи, беднея и потихоньку уменьшаясь с каждым годом – со всех сторон на остров наступало море. Причины столь странного природного явления были покрыты мраком неизвестности, но ни коллективные молитвы всем богам, включая языческих, ни попытки укрепить берег с помощью новейших конструкций и самых дорогих магических реактивов ничего не дали. Остров таял.
Так как исторически сложившимися увлечениями оттийцев были морской разбой, вырезание фигурок из дерева и кости, а также умение драться, помногу пить и долго, разухабисто, с чувством петь, в самые патетические моменты переходя на ультразвук, то соседние страны принимали у себя переселенцев неохотно. Ситуация усугублялась еще и природной силой северных генов. Стоило оттийцу жениться на чужеземке, и уже через поколение никто не мог признать в совместном потомстве ничего материнского, кроме штанишек с национальным узором. Оттиец плюс иностранка всегда равнялось множеству маленьких симпатичных оттийцев – без вариантов.
Королевский дом держался до последнего. Но когда береговые улицы превратились в каналы, в фонтане на набережной вовсю плескалась морская вода и метали икру рыбы, а в окна нижнего этажа стали заглядывать гребни самых высоких волн, королева-мать сдалась.
Новая земля была не просто нужна – она была нужна позарез.
Рядовые граждане, погрузив на лошадей годами нажитый скарб, с проклятиями переселялись в центр острова, в горы. Половина государственного флота круглосуточно дрейфовала по нейтральным водам в тщетной надежде наткнуться на необитаемый островок, двор полным составом осел в загородной резиденции. Король-отец лично провел с единственным сыном доверительную беседу, в ходе которой сообщил, что славную оттийскую традицию жениться либо по большой любви, либо по маленькой