Это даже как-то не совсем правильно.
Он смотрел с такой укоризной, словно хожу по людной улице с расстегнутой ширинкой.
Я не все, шевелился ответ, но я задавил свое «я»: шутливо не скажешь, а всерьез – обидится. Вместо этого с огорченным видом, так надо, развел руками:
– Как-нибудь на досуге подумаю.
За дверьми лифта хрюкнуло, звякнуло, вздохнуло с великим облегчением, мол, доползло как-то, двери раздвинулись. Я впихнул Лариску, шагнул следом, но Люша придержал дверцу, подставив ногу.
– Что значит, – сказал он недовольно, – на досуге? Об этом все время думать надо! Пока не выберешь самое то. Я вот с Нового года начинаю готовиться и выбирать, куда поеду летом на отдых!
Ага, мелькнула непрошеная мысль, а потом полгода рассказываешь, где отдыхал, отдыхал, отдыхал… До Нового года. А с Нового года снова начинаешь…
Пахнуло резким холодом, я не понял, что так проняло, словно огромный вампир неслышно пролетел в тесном лифте над самой головой, слегка пошевелив волосы.
Мы обменялись рукопожатием, но Люша, не довольствуясь, обнял, я чуть не задохнулся в его теле, а он, освободив меня, сказал наставительно:
– Начинай думать! Начинай. Потом скажешь, что надумал. Пока, Лариска!
Я поймал такси, в машине поспорили, к кому ехать, но выиграла Лариска, пришлось назвать таксисту ее адрес. На заднем сиденье всегда почему-то в голову лезут простые мысли, я щупал Лариску за вымя и дергал за нижние губы, она хихикала и кусала меня за ухо, сразу же расстегнув молнию на джинсах и запустив туда ладонь.
Таксист помалкивал, но я ловил в зеркальце его заинтересованный взгляд. Когда подъехали к дому, мне пришлось выйти, горбясь, Лариска ехидно хихикала. Я посмотрел на ее стройную фигуру с четко обозначенными половыми признаками.
– А у тебя вроде бы сиськи стали крупнее…
– Значит, это ты тискал так, бесстыжий!
– Нет, правда. Ты не имплантировала ничего такого?
– Только щас заметил?
– Ага, – признался я, – в этом свете они особенно… внушительные.
Она порозовела от удовольствия.
– Нет, пока никаких имплантантов!.. Имплантированную нельзя сразу тискать, а потом еще надо два месяца особое белье носить… Как мне при такой жизни? Пользуюсь особым гелем. Жжет, зараза, зато все так разбухает, что сама вижу разницу. Сразу на размер увеличилась, здорово! А если гелем пользоваться с месяц, то и на два получится.
– А если год?
Она грустно вздохнула.
– Онкология будет. И так балансируем на грани… Чего только не делаем для вас, кабанов бесстыжих!
Я сказал примирительно:
– Да, в такие сиськи Амур не промахнется. Все мужчины будут твои… Как там в автобусе: «Женщина, уберите локти с моих плеч!» – «Это не локти, это – груди». – «Тогда оставьте».
Она хихикнула, довольная, что я подтвердил небесполезность ее усилий.
– Грудь стала больше, – сказала она, – жить стало веселее, как говорят малолетки.
– Всем веселее, – согласился я, – и тем, у кого они есть, и тем, кто жадно щупает.
Мы вошли в