Хоть бы он на это больше времени потратил. Но с тем временем, которое было у Альтиста, не сравнить. Альтист осторожный, очень. Подчищает за собой будь здоров как. Все просчитывает до последней мелочи. А тут – такой косяк. Не похоже на него.
– Всякое бывает.
– Всякое, но не это.
– Ты что хочешь сказать? Он нарочно, что ли, туда его засунул?
– Получается.
Слово, выпроставшееся из мягкого Пашиного рта, камнем легло на сердце Брагина, рано ты обрадовался и подумал о несказанной удаче.
– Тоже мне, умник выискался, – неожиданно зло бросил Вяткин и надолго замолчал.
Молчал и Брагин. Он не злился на Пашу, ткнувшего их, старых дураков, в то, что лежало на поверхности. Вернее – за подкладкой пальто. Но счет – не единственное, что там обнаружилось, справедливости ради. Еще несколько фисташковых скорлупок и надорванная конфетная обертка «Мишка на Севере». Почетный эскорт, сопровождающий извещение и придающий достоверность истории с прохудившимся карманом. Хотя само пальто не выглядело особо поношенным. Почти новое, да. И если Однолет прав (а что-то подсказывало Брагину, что он прав), то возникает вопрос – зачем?
Зачем все это нужно, что за игру затеял Зверь? Это была именно игра, а правила придуманы в тот месяц, что отделял первую жертву от второй. И правила иезуитские, хрен их поймешь. Но понять нужно, иначе страшный список Альтиста будет пополняться, а восковые улыбки – множиться, становясь все шире. Серия никогда не заканчивается просто так, ее можно только прервать. И чем раньше это произойдет, тем лучше.
…Оксане Станиславовне Якубиной принадлежала комната в большой и довольно запущенной коммунальной квартире. Кроме нее в собственниках числилось еще четыре семьи (одна – неполная, с ребенком-инвалидом), всего прописано двенадцать человек. На момент прибытия следственной группы в квартире находились трое, но побеседовать поначалу удалось лишь с одной – женщиной лет сорока пяти, представившейся Гретой, фрилансером.
Брагин зачем-то вспомнил о Грете Гарбо, хотя никакого сходства с легендарной кинодивой у фрилансера не наблюдалось. Кроме разве что тонких – в ниточку – бровей. Стоило Сергею Валентиновичу задать вопрос о Якубиной, как брови взметнулись вверх и едва не исчезли в облаке тусклых, плохо прокрашенных волос.
– Она давно уехала, Оксана. Куда-то на Север завербовалась. Ну да. Больше года назад.
– А в ее комнате кто-то живет?
– К сожалению. – Брови Греты вернулись на место, а затем синхронно поползли к переносице. – Думала, вздохнем чуть свободнее, но куда там. Теперь в Оксаниных апартаментах ее якобы племянница обитает.
– Якобы? – удивился Брагин.
– Я в ее документы не заглядывала, так что степень родства подтвердить не могу. Но знаю, что некоторые особо прыткие записывают арендаторов в родственники. Чтобы таким немудреным способом от налогов уходить.
– Вы хорошо осведомлены.
– Пишу статьи на правовые темы для одного крупного интернет-портала. – На лице Греты заиграла