на деревьях повыше, чтоб с земли не видно было.
После проведенного Небогатовым окончательного перевода всего хозяйства Южного Сахалина на военные рельсы и вызванной этим встряски, сопровождавшейся серьезными небоевыми потерями в рядах чиновничьего аппарата острова, на некоторое время в управленческих и административных структурах воцарился форменный хаос, что заметно отразилось на темпах строительства укреплений и прочих сферах деятельности.
Но постепенно все вошло в новое русло. Отныне, как и в крепости Владивосток, все, что не служило интересам обороны, выполнялось в последнюю очередь, либо вообще откладывалось на «после войны». В результате тюремное ведомство смогло обеспечить военных достаточным количеством рабочей силы, а цивильные службы изыскали специалистов для проведения сложных работ и укомплектования разросшегося аппарата военной связи. Совершенно случайно обнаружился и украденный провод. Причем в сарае у интенданта, обеспечивавшего именно строительство сухопутных укреплений.
Тот, после серии арестов в Корсакове и Петропавловском, тяжко запил и в итоге допился до «белочки». В одно прекрасное утро начал палить из окна своей избы из казенной «берданки». Попасть, к счастью, ни в кого не попал, зато когда дружинники из отряда штабс-капитана Ильяса-Давлет Мирзы Даирского пробирались к нему в дом «огородами», на этот кабель, кое-как смотанный и сваленный в кучу под соломой, даже не под замком, и наткнулись чисто случайно.
Когда вороватого интенданта все же скрутили, тот ничего пояснить не мог, только хрипел, заливаясь пеной. Видимо, совсем рассудком тронулся. Но сыскные чины, занимавшиеся расследованием по «чиновничьему делу», по бумагам и прочим уликам, найденным у него, быстро выяснили, что планировалось продать украденный провод повторно, да вот нужного человека, с которым уже не раз дело имел к обоюдному удовольствию, моряки на своих броненосцах в кандалах во Владивосток увезли. С тех пор и ждал бедолага каждый день, когда же и за ним придут.
А сперли этот телефонный провод тоже дружинники, только из Севастьяновки, нанятые для этого подручным интенданта из тюремной охраны. Того сместили с «теплой» должности, заменив прибывшим из Владивостока прапорщиком, вот он и обиделся. А тут еще и гешефт неплохой предложили. Он и решил совместить приятное с полезным[6].
Посланные арестовать вертухая полицейский урядник со старостой вернулись ни с чем. Севастьяновские «гнилые» дружинники тоже успели скрыться от правосудия. Такие вот высокие моральные принципы и понятие о патриотизме бытовали у некоторых «защитников» Сахалина. К счастью, далеко не у всех.
За два месяца все же успели сделать немало. После нескольких телеграфных понуканий, а потом и гневного окрика из Владивостока, в Хабаровске форсировали формирование батальонов, усилив их, и к началу июля уже доставили на остров. Первый из них вместе с новой трехдюймовой