мне всё равно! – отрезал учитель. – Положи вещи и иди к доске. И это не обсуждается! Тебе оценки надо исправлять. Ты вообще видел свои оценки? У тебя там одни двойки.
Я только нахмурился в ответ на слова учителя и прошёл в класс. Небрежно бросив портфель на стул последней свободной парты, я подошёл к доске. Учитель протянул мне мел и начал диктовать пример. Пока я его писал, я всей своей спиной чувствовал взгляды одноклассников и моя спина, которая итак болела после вчерашнего, буквально горела. Я не знал, куда спрятаться от этих взглядов, и мне лишь хотелось поскорее вернуться на своё место. Дописав пример, я понял, что понятия не имею, как его решать. Я серьёзно застрял и не имел ни малейшего понятия, что делать. Мои руки сильно дрожали, и я лихорадочно пытался придумать решение и вспомнить, как этот пример вообще решать. Но у меня ничего не получалось и я просто пришёл к тому выводу, что пропустил эту тему. Одноклассники продолжали внимательно наблюдать за мной и по всему классу пошли смешки. Видимо, все поняли, что я не знаю, как решать пример. Им было смешно, а вот мне было не до смеха. Я кинул неуверенный взгляд на учителя, но тот был занят своими делами и на меня даже не смотрел. Я повернулся обратно к доске и опять посмотрел на пример. Но идей, как решать его, у меня так и не появилось, и я лишь продолжал стоять на своём месте и смотреть на этот злополучный пример.
–Ну, Васильев, ты решать собираешься или будешь продолжать стоять и любоваться этим примером? – наконец-то проговорил учитель и по всему классу опять пошли смешки.
–Я не знаю, как решать, – твёрдо сказал я и повернулся к учителю.
–Ну, что ж, если не знаешь, как решать, то садись – два! – констатировал учитель, и я, отдав ему мел, вернулся на своё место под пристальными взглядами одноклассников.
Сев на своё место, я, только прикоснувшись к стулу, тут же поморщился от боли, которая моментально волной распространилась по всему телу, и, сквозь зубы стерпя эту боль, полез в портфель за вещами. Учитель тем временем вызвал к доске моего главного недруга, Витю, и нетрудно было не почувствовать его ненавистный взгляд. У него у самого с математикой не особо хорошо обстояли дела, и вызов к доске означал для него двойку. Я знал, что из-за этого он мне начнёт мстить, хоть я и не виноват в том, что его вызвали. Ведь не я решаю, кто пойдёт к доске, а учитель, но Вите было на это всё равно. Для него это была лишь очередная возможность поиздеваться надо мной. И вот сейчас он стоял на том месте, на котором минуту назад стоял я, и сверлил меня своим взглядом. А я в свою очередь даже не смотрел на него, а, воспользовавшись моментом, пока все заняты, достал все нужные для урока вещи и уставился в учебник, пытаясь сделать вид, что очень занят.
Весь оставшийся урок ко мне больше никто не цеплялся. Игорь Валентинович, наверно, подумал, что я повторяю ту тему, по которой сейчас не смог ответить, а одноклассники никогда ко мне не приставали на уроках. Они в основном приставали ко мне только на переменах или после уроков, но чаще всего после уроков, а на переменах