ли, «Рено» подавай, комфорт… Вот ехал недавно на иномарке по нашей родной дороге и угодил колесом в выбоину. Вроде ямка небольшая, а сколько во мне гнева вспыхнуло… на целую бездну… Всех отругал, всех «построил» – от нашего мастера дорожника Ваньки до Путина. А ведь нужно-то было напрячь внимание, а главное, иметь сдержанность. Когда-то священники пешком ходили и радовались, не обращали даже внимания на глубокие овраги. А я из-за какой-то выбоинки разозлился. Прости, Господи, – отец Кондратий перекрестился, и в глазах его заблестели слезинки. – И как меня такого злого земля носит…
– Вы, вы, не злой, вы добрый человек, все об этом говорят в городе.
– Это, «святая душа», они не знают меня. А во мне столько плохого… Вот
вчера, моя заботливая матушка…
– Вы, вы мне не говорите об этом, это же очень личное…
– Нет, нет, тебе, «праведнику» все можно… Исповедь есть исповедь… Так вот матушка вошла в комнату, когда я молился… Я, я ее отругал. Лицемер… фарисей я. Молитва – это, прежде всего, любовь, доброта… А я, поганец, – упреки родному человеку вместо добродетельного смирения. Не люблю я людей, нет во мне любви настоящей, – отец Кондратий утер слезу. – Я ленивый…
– священник, перечислив еще некоторые свои недостатки, добавил: – А насчет тебя, Николай, я сейчас позвоню иконописцу.
Он достал новый современный телефон.
– Вот, видишь, брат, какой телефон, – сказал отец Кондратий. – Есть же проще. Так нет, купил с большим цветным экраном… Сребролюбец я.
Николай впал в оцепенение, сопоставляя живую исповедь настоятеля со своей…
– Грешен я словом, делом, помышлением, – заключил длинный перечень грехов батюшка. – Прости, Господи, прости меня, брат Николай. Буду стараться жить лучше, чем жил. Да будет воля Твоя, Господи, – перекрестился он.
Николай хотел вставить слово, но его губы только беззвучно дрожали. Наконец он произнес:
– Отец Кондратий, я хочу туда, – приклонив стыдливо и смиренно голову, указал он на исповедный аналой. А, припав ко кресту и Евангелию, добавил:
– Я сам виноват, а не мой директор. Я опаздывал на работу… Он справедливо меня ругал. А друзья поссорились со мной потому, что я их обзывал то буржуями, то хапугами. А ведь они всего достигли своим трудом, не то что я – ленивый. Так же и соседи мои – неплохие люди. Это я им завидовал и упрекал их, что они мало трудятся, а живут в достатке, лучше меня. Я, негодный, с супругой ругаюсь, потому что постоянно ною и жалуюсь, как я плохо живу, вместо того, чтобы больше трудиться. Да меня и металлический робот не выдержит. Прости меня, Господи, – Николай перекрестился, и на Евангелие упало несколько слезинок из его глаз.
Отец Кондратий положил на покорную голову прихожанина епитрахиль и прочитал, благодаря Бога, разрешительную молитву.
– Как легко мне стало, – молвил Николай, – жизнь, батюшка, другой стала… Спасибо, спасибо Вам.
– Благодари Господа, мой дорогой…
Вдруг послышался шум. Это пожилой мужчина вошел в храм и поднес