на одном рейсе оказывалось двое, совсем ужас, когда трое. Иногда казалось, что эти люди отрывались на команде, поскольку нигде больше у них не было такой возможности привередничать и придираться, командовать, требовать особого отношения.
Матиас твёрдо решил проситься обратно на грузовое судно. Вплоть до того, что в случае отказа, собирался искать другой контракт, в смысле другую компанию. Хотя, такая перспектива не особо радовала. Он нуждался в хороших рекомендациях, а если он откажет владельцу компании, который на него рассчитывает, и уйдёт, вряд ли получит хороший отзыв.
Неужели придётся выдержать ещё год этих изматывающих мучений? Он, конечно же, выдержит, но зачем? Бесценный опыт мужчина уже получил, к тому же прекрасно понял, что общаться с людьми ему не сложно. Если он перейдёт на должность пилота разведывательного корабля, то сможет проявить себя в большей мере: там всё-таки соблюдается субординация, и в команде вряд ли будут капризули. В любом случае, даже если попадётся человек со сложным характером, он не будет пассажиром, соответственно должен будет соблюдать правила и нормы – не сможет изгаляться как угодно.
Матиас решил не соглашаться на второй срок – зачем продолжать мучить себя нелюбимой работой, если можно получать от службы удовольствие.
После завершения контракта Матиас наконец-то отправился в отпуск: он даже успел съездить к Миле. Она подарила ему ещё одну необычную картину, написанную в свойственной одной ей манере, – такую же завораживающую. На этот раз изображённый пейзаж казался смутно знакомым.
Ранние полотна художницы вызывали чувство восхищения и недоумения одновременно, заставляли зрителей подолгу их рассматривать. Но эта картина… она находила отклик в душе, казалась чем-то забытым, но очень родным. Создавалось впечатление, что, если долго вглядываться, в ней можно обнаружить стёртые из памяти счастливые воспоминания.
На картине был изображён песчаный берег океана. Пляж чем-то напоминал тот, где он провёл последнее лето с дедом. Даже домик в зарослях деревьев был похож на бунгало, в котором он жил в последний свой приезд. В темных пятнышках угадывались два человека, сидящих на веранде, совсем, как они с дедом. Матиасу даже почудилось, что он услышал древесный запах, смешанный с ароматами океана. Небо на картине внезапно переходило в космос. Причём последний был нарисован таким, каким его нельзя увидеть с Земли.
Изображённую Милой часть галактики нельзя было увидеть со шпоры Ориона. Скорее это было похоже на то, что видел Матиас, когда жил с родителями на станции Персей-2. Забавно, что в одной картине переплелись моменты жизни, наиболее дорогие сердцу парня.
– Как ты смогла это нарисовать? Откуда ты знаешь?
– Что знаю? – поинтересовалась Мила.
– Ну, вот об этом доме и об этом фрагменте космоса? Я рассказывал тебе? Ты по моим рассказам нарисовала?
– Рассказывал? Матиас ты о чём?
– Этот домик очень похож на гостевой дом в пансионате