хуже. Доктор Сойер говорил мне, что она просто впадает в депрессию.
– Откуда ему знать, в депрессии она или готова плясать от радости? Она ведь еще ни слова…
– Джек! – В голосе Нельсона зазвучали нотки, к которым он нередко прибегал в годы военной службы, когда ему требовалось умерить амбиции чересчур заносчивых летчиков. Обычно в таких случаях они моментально превращались в кающихся грешников. Отставной полковник ВВС до мозга костей, он строго взглянул на старшего сына. Когда дети были маленькими, он редко прибегал к физическому наказанию, оставляя его лишь на случай крайней необходимости. Как правило, дело обходилось одним-единственным уничтожающим взглядом и резким окриком, и дети становились как шелковые. – Попытайся, пожалуйста, войти в положение брата.
Слова отца умерили пыл Джека, и он сел в явном раздражении.
– Кэрол первая сказала бы тебе, что надо ехать, – сказал Нельсон Тейту, понизив голос. – Я бы не говорил, если бы не был в том уверен.
– Я согласен с Нельсоном, – вставил Эдди.
– А я согласен с вами обоими. Если бы не авария, она бы уже давно складывала чемодан, чтобы ехать вместе со мной. – Тейт потер затылок, пытаясь снять напряжение и усталость. – Но сейчас, когда я говорю ей, что должен ехать, я вижу в ее глазах панический страх. Этот взгляд не дает мне покоя. Она все еще так ранима. Я чувствую себя виноватым. Прежде чем уезжать на такой большой срок, я должен выяснить для себя, как она перенесет мое отсутствие.
Он молча обвел их взглядом. На всех трех лицах он прочел молчаливый протест. Каждый остался при своем мнении.
Он выдохнул:
– Черт. Пойду пройдусь.
Он вышел из дома. Через пять минут он уже скакал верхом через ближайшее пастбище, огибая стада лениво пасущихся гибридных коров. Никакой цели у него не было, ему просто были нужны уединение и покой, какой дает природа.
Все эти дни он почти ни на минуту не оставался один, но за всю жизнь никогда еще не чувствовал себя так одиноко. Отец, Джек и Эдди были вольны давать ему советы касательно политики, но в личных делах принимать решения мог только он сам.
Он никак не мог забыть, как Кэрол коснулась его головы. Что это означало?
С того дня прошло уже две недели. Он сто раз разобрал тот эпизод по косточкам, и все же неясность оставалась. Из-за его резкой реакции вся сцена длилась не более доли секунды – ровно столько, сколько понадобилось ей, чтобы погладить его по виску. Но он считал, что более интимной минуты между ними не было за все годы их знакомства. Это ощущение было сильнее первого поцелуя, первой близости… и последней близости.
Возле полноводного ручья, бегущего с известковых скал, он опустил поводья и спешился. На камнях росли дубы, хвойные и мескитовые деревья. Дул сильный северный ветер. У Тейта раскраснелись щеки и заслезились глаза. Он вышел без куртки, правда, солнце было достаточно теплым.
Прикосновение Кэрол сильно взволновало его, потому что это было так на нее не похоже. Она знала, как обращаться с мужчиной. До сих пор, несмотря на все, что между ними случилось, воспоминание о первых днях