.

это правда, – продолжила дама заговорщицким шепотом, – что Маша Астафьева – любовница Якушева?

      – А? Что? – рассеянно посмотрев в сторону экзальтированной особы, переспросила Горецкая и тут же машинально ответила: – Кажется, да.

      – Какой ужас! – зашептала дама. – Она же совсем еще девочка. Ну и нравы пошли… В наше время такого не было. Якушев ей просто в папы годится. Какой ужас! А ведь у него была любовница. Как же она перенесла отставку?

      – Я не знаю, нормально, наверное, – равнодушно ответила Горецкая. – Завела себе другого. В чем же проблема?

      – Ну, я не знаю, – протянула дама с фиолетовыми волосами. – А как на все его проказы смотрит жена?

      – А что жена? – даже с каким-то вызовом переспросила Горецкая. – Она-то уж, наверное, не страдает от этого.

      – Да она у него просто душка, как от такой куколки можно ходить налево? – патетически возмущалась дама. – Не понимаю… Да, – махнула она рукой, – все мужики одинаковы. У вас, наверное, тоже такие же проблемы? – вдруг игриво поинтересовалась она.

      Горецкая совсем не ожидала такого поворота темы и растерянно пожала плечами.

      – Я думаю, что нет, – не совсем уверенно ответила она.

      Разговор был ей явно неприятен, и она отвернулась.

      – А все-таки Якушев – чудо! – мечтательно закатив глаза, встала со своего места дама.

      Похоже, она сама была не прочь заполучить его себе в любовники. Но, наверно, возраст все-таки не позволял.

      Лариса вздохнула и пошла к себе в кабинет. Там она, потянувшись, попросила Степаныча принести ей кофе и какой-нибудь легкий салат из морепродуктов. Ей опять стало скучно. Проблемы у всех были одинаковые. Наверняка та же Горецкая, приходя домой, тихо ненавидит своего мужа и страстно мечтает о каком-нибудь поклоннике.

      Беззвучно открылась дверь, и в кабинет вошел Степаныч, неся на подносе кофе, салат и мартини. Последнее он прихватил на всякий случай, и это в данном случае пришлось кстати.

      – Спасибо, – поблагодарила Лариса, – ты, как всегда, предусмотрителен.

      Степаныч неуклюже поклонился, шутливо изображая галантного кавалера, и, слегка улыбнувшись, вышел. Лариса, еще раз мельком взглянув на экран монитора и отметив в очередной раз, что Горецкую она видела не только в театре, выключила изображение.

      Немного погодя она включила небольшой телевизор JVC, который стоял на тумбочке. На экране тут же возникла довольно миленькая дикторша, которая объявила о продолжении программы «Новости» на местном канале и передала слово своему коллеге, который должен был ознакомить телезрителей с криминальной стороной провинциальной жизни.

      На экране замелькали улицы Тарасова. Их снимали из белой милицейской машины с мигалкой. Камера остановилась на здании «Салона красоты», постепенно размывая изображение и фокусируя его на молодом человеке с микрофоном в руке. Он бодрым голосом, с довольно оптимистической интонацией начал рассказывать о недавнем убийстве в районе мясокомбината. Потом он вскользь упомянул