два раза больше, чем дверей, – ответила Гуля.
– Сверхнедевиантное мышление, – отметила 1-й координатор. – Правильно! Гуля Звездинцева, принимайтесь за работу.
И только когда Звездинцевы вышли в открытый космос, в них проснулся исследовательский дух и рабочий энтузиазм. Они развернули приборы и от космической пыли очистили на обшивке надпись “Сириус-384”, при этом не погнушались, как ошалелые дети, носиться друг за другом в детских играх вокруг корабля.
В следующее утро Гуля прошла в командирскую рубку в воздушной пелеринке. Из динамика прорывалась чужая речь – эфир был забит. Звездинцев был весь в анализе работы, но при этом что-то напевал.
– В это утро Звездинцев занят тем, что мурлычет песню? – произнесла она.
Он, не отвлекаясь от экрана, обнял Гулю и также, не отвлекаясь, со вкусом стал мять ее податливые для лепки губы.
– Какое в глухом космосе и в летящем на субскорости звездолете-исследователе “Сириус-384” утро? – спросил он.
– Хорошо выспавшийся Звездинцев не в претензии к ночи?
– Опять же, какая в глухом космосе и в летящем на субскорости звездолете-исследователе ночь? – переспросил он.
– И всё благодаря твоей жене Гуле?
Звездинцев продолжал недоумевать:
– Это лаборантке-лейтенантке? Опять же, какая в глухом космосе и в летящем на субскорости звездолете-исследователе жена? Жена должна сидеть дома.
– Даже больше, чем жена!
– А если меньше, чем жена?
– Парадокс!
Гуле от поцелуев не хватало кислорода, несколько раз глотнув воздух, она восстановила дыхание.
– Задушил меня! – возмутилась она. – Ты из моих губ выдуваешь воздушные пузыри!
Звездинцев отпустил жену.
– Иди, передохни. Восстанови губы, они потребуются мне через пять минут.
На этот раз в промежутках между поцелуями он стал наставлять Гулю:
– Боже, что за турнюр – дикая дивизия! Нарушение формы одежды! Вы бы немного приоделись, лейтенант Звездинцева, а то… знаете… этот… затрапезный вид: бантики, рюшечки, оборочки и прочие финтифлюшки…
Его официальный тон не возымел действие.
– Паша, – Гуля немного отдышалась от поцелуев. – Ну, кто еще может узнать про нашу личную жизнь? – Ее задели слова мужа, и обиделась она не на шутку.
– На корабле есть глаза и уши, – услышала она.
Звездинцев поменял позу – пересадил Гулю на другое колено – у него затекли колени, потому что сидящая на них Гуля мешала работать.
Она улыбнулась.
– Может, я надоела тебе?
– Нет-нет!
Гуля сняла с Звездинцева китель, поцеловала в плечо.
– Что ж, надо проверить…
Гуля расстегнула на себе крючок.
– Придется показать тебе все сравнительные качества моей фигуры…
Звездинцев уперся:
– Давай не сейчас!
Гуля продолжала:
– Снимай с меня показания на свои чуткие приборы: глаза, уши, пальцы.
Звездинцев рассеянно, нехотя