любом случае пока надо беречься от ударов и резких толчков, от тряски: кости привыкли к неправильному положению, так по привычке могут на старое место вернуться…
– Да, Всеволод Аркадьевич, Вы теперь и с дамами осторожней – не позволяйте им на эту руку ложиться, – дал свой совет Николай и сестре стал втолковывать. – И ты, Танюха, запомни: после свадьбы у Серёжки на руке не спи, подушки есть. А то у него вывих будет, а я лечи потом.
Лужницкий не мог видеть, что за выражение лица было у девушки, но голос её стал очень ядовитым:
– А у тебя мозги уже сейчас вывихнуты, и лечению это не поддаётся, как я погляжу.
– А чё, я не прав? Запоминай, пока я рядом. В Смольном обучили одни реверансы делать. А я тебе говорю о том, что в жизни важно. С мужем в спальне другие реверансы делать придется. Правда, господин капитан? Небось, Вас не реверансы в дамах привлекают, а кой что другое…
– Ладно, вы тут о своём, о кобелином, без меня болтайте. Я в гостиной подожду, – надменным тоном сказала Татьяна и вышла.
– А наше, кобелиное, тебе тоже знать полезно! – крикнул ей вслед Николай, а капитану сказал самодовольно. – Хорошая у меня сестричка, правда? Одна беда: упрямая донельзя, как ни воспитываю, а всё по-своему…
Лужницкий, слушая перепалку брата с сестрой, похохатывал про себя. Поправил рубашку, застегнул мундир, вместе с Николаем они вернулись в гостиную. На столике перед Татьяной уже стоял кофейник, чашечки, в вазочках лежало печенье, булочки.
– У меня к Вам только одна просьба, Всеволод Аркадьевич, – сказала Татьяна. – Пожалуйста, никому об этом не рассказывайте, даже не намекайте… Хорошо?
– Боитесь огласки?
– Знаете, когда я хочу что-то сделать, первым делом думаю, а как мои воспитательницы из Смольного это бы восприняли. Поняла, что Вас лечить надо, а представила, что сказала бы Амалия Львовна… О, нет! Если б не Серж, я сама бы не решилась… И прошу не выдавать меня, – объяснила Татьяна и улыбнулась смущённо.
– Пожалуй, Вы правы, – покивал головой капитан, соглашаясь с нею. Он хмыкнул, представив, как почтенные дамы могут в ужасе глаза закатывать, рот беззвучно открывать, красноречиво показывая, что у них не находится слов для передачи своего возмущения, если вдруг узнают, что юная барышня позволяла себе любоваться на мужчину не то что без мундира, а даже без рубашки, да ещё и прикасалась к голому мужскому торсу! – Обещаю, что никому ничего не скажу. Но ради чего Вы занимаетесь таким «неприличным» делом?
Татьяна лишь вздохнула грустно, за неё ответил Николай:
– Куда ей деться? Судьба такова! А с судьбой не поспоришь.
Глава 13
Серж приехал через день вечером, застал Таню в той же комнате, где капитана лечили: она, как истинная знахарка, перебирала пучки трав. Серж остановился на пороге, любуясь невестой:
– Какая ты!.. Стрекозка милая, ты обворожительна до умопомрачения… Моя во-ро-же-я!
Она улыбнулась, ожидая следующего комплимента от жениха.
– Могу поздравить, ты произвела большое впечатление на