обеспокоенно шепнула Мюриэл, – пожалуй, вам следует прислушаться…
– Они знают, как мы выглядим и кто мы, – заартачился тот. – Мы должны пресечь это в корне. Мы не можем позволить себе выказать низкопоклонство.
Ухмыльнувшись в объектив, Джек наступил на камеру, для верности покрутив на ней каблуком. Экран погас. Однако на место прежнего тут же выскочило новое изображение комнаты и людей в ней, на сей раз под другим углом. Ухмылка сползла с лица Джека.
– По-вашему, я установил только одну камеру? – поинтересовался Хакер. – Я как-то даже обижен, что вы считаете меня лентяем. На самом деле по этой комнате рассеяны десятки камер; до некоторых вы сумеете добраться, до других – нет. Но на данный момент это самая ничтожная из ваших проблем. Вы меня поняли?
Джек едва заметно кивнул.
– Так что перейдем к повестке дня. Я захватил контроль над восемью вашими автономными мобилями – теми самыми автомобилями, о невозможности взлома которых ваше правительство клятвенно заверяло, – и могу распоряжаться ими по собственному усмотрению. Эти Пассажиры представляют различные срезы современной британской жизни. Некоторые из них – родители, некоторые – дети. Самой младшей чуть за двадцать, самым старшим за семьдесят. Некоторые трудоустроены, некоторые нет. Некоторые родились и воспитаны здесь, некоторые прибились к этой некогда великой, но ныне расколотой стране. Шестеро из них были выбраны с умыслом, а двоим остальным не повезло оказаться в неподходящем месте в неподходящее время, потому что им потребовалось такси, и для меня они такие же незнакомцы, как и для вас. Однако все лица на этой видеостене объединяет одно: я запрограммировал для каждого из их автомобилей одно и то же местоположение. Оно находится приблизительно в двух часах десяти минутах от текущего момента. Эти восемь автомобилей сойдутся и, двигаясь на скорости около семидесяти миль в час, столкнутся друг с другом лоб в лоб.
Глава 16
Звук трансляции из машин Пассажиров тотчас же вернулся – хор смятения, страха и отчаяния из-за угрозы Хакера.
Либби хотелось зажать уши ладонями, чтобы попытаться отгородиться от их голосов, молящих о пощаде, но она лишь крепко стиснула руки на столе. Хоть ее собственная жизнь и вне опасности, она такая же участница происходящего, как и эти люди. И ее долг перед ними – расслышать и ощутить их боль, а не шарахаться от нее.
Больше всего ее угнетала реакция беременной. Клер, как именовал ее титр на экране, была безутешна. «Как же моя детка? – рыдала она. – Пожалуйста, не убивайте моего сына». Либби перевела взгляд на другой экран, где темнокожая женщина в красочном хиджабе закрыла глаза и бубнила то ли песнопение, то ли молитву на чужом языке. Потом взор Либби вернулся к Джуду. Его грудь медленно вздымалась и опадала, черты лица лишены всякого выражения. «Почему из семидесяти миллионов человек в стране в эту беду попал именно ты? – вопрошала она себя. – Впрочем, почему бы и не он? Почему бы не любой из них?»
Вдруг,