морали. К тому же матушка-природа, увы, не предусмотрела целомудрия. Достаточно знать основы естествознания. Целомудрие противоестественно, это культурный нарост… Другой вопрос, что не надо опускаться до скотства. Для меня, например, чистый секс – это скотство. Нужно любить, и неважно, окажется ли это любовью на один час, на неделю или на всю жизнь! Главное, чтобы была любовь. Пускай самое маленькое, но чувство. Вот мы с тобой видимся второй раз, но я ощущаю флюиды, которые меня неумолимо влекут к тебе…
– Это неудивительно, – усмехнулась Лариса. – К тому же за окном весна – сами понимаете, вы же намекали на естествознание.
Василий в свою очередь тоже ухмыльнулся.
– Понимаешь, культура сделала из самки женщину, а из самца – мужчину, – продолжал вещать он. – А инстинкт размножения люди превратили в удовольствие. Высокие натуры ищут в этом удовольствии любовь, более грубые – простое освобождение от физиологического груза. Но, к сожалению, культура наложила на многих стягивающие обручи ханжества и ненужных условностей… Надеюсь, ты не ханжа?
– Я, конечно, не ханжа, но не с первым же встречным! – ответила с улыбкой Лариса. – К тому же вы все-таки женатый человек!
– Какое это имеет значение, когда речь идет о чувствах? – проникновенно спросил Василий.
– А что, к жене у вас совсем не осталось никаких чувств?
Василий задумался и после некоторой паузы сказал:
– Тут совсем другое дело. Я не могу сказать, что не питаю к ней совсем ничего, но как женщина она мне стала малоинтересна. Ведь каждая женщина – это особый мир, и одна совершенно не похожа на другую.
– А чем занимается ваша жена? – спросила Лариса.
– Моя жена – бизнесмен средней руки, – ответил Василий. – Ездит за рубеж, покупает товары для сбыта на наших рынках. Раньше торговала сама, теперь держит пять точек…
Лариса подняла глаза на Василия и пристально посмотрела на него, пытаясь что-то отыскать в его глазах. Но они были скрыты «хамелеонами».
Тем не менее она заметила на его лице состояние какой-то тревоги. Он вдруг резко залпом выпил шампанское, извинился и вышел на кухню.
«Что за странности с ним происходят?» – подумала Лариса. Может быть, он рассчитывал на то, что она с легкостью отдастся ему, а теперь переживает? Хотя нет… Это выражение тревоги на его лице она заметила уже тогда, когда он вернулся в дом с почтой.
И ее охватило любопытство. Она прошла в соседнюю комнату, которая, по всей видимости, служила Василию рабочим кабинетом. Ее взгляд сразу же упал на бумаги, лежавшие на письменном столе. Именно их и нес в руках Державин.
При других обстоятельствах Лариса бы и не подумала читать чужие бумаги, но поскольку конверт был вскрыт, письмо лежало прямо на столе и текст его бросался в глаза, то она, увидев первые строчки, не могла удержаться…
«Я ВСЕ РАВНО ЕЕ УБЬЮ!!! Убью Татьяну, твою жену! Мне доставит большое удовольствие наблюдать за твоими страданиями. Возможно, даже когда ты будешь читать строки этого письма, я буду где-то