грамоте). Другая говорила хорошо, но в ее речи было много странных слов. Вскоре я поняла, что она из далекого края и там жала в маленькой деревне, где у нее остались муж, дети и старенькая мама. Только острая необходимость в деньгах и то, что ее попросили уволиться с фабрики, где она проработала много лет, отсутствие работы и в деревне, и в райцентре, вечно уставший муж, который 2 дня работал водителем «скорой помощи», а 2 дня таксовал, заставили женщину бросить семью и приехать сюда на заработки. «Повылазти из долгов», – говорила она. Звали ее Таня, и она была не намного моложе Хозяйки. И если бы не лучистые голубые глаза и складная слегка полная фигура, можно было бы принять ее за хозяйкину приятельницу. Но они, приятельницы Хозяйки квартиры, которые иногда по одной или вдвоем заходили в гости и сидели подолгу на кухне, все как одна были худыми, с морщинистыми лицами и темными въедливыми глазами.
Вторую квартирантку звали Айгуль и ей было около двадцати пяти лет. Она любила сидеть на полу, поджав под себя ноги, спать ложилась в плотных брюках и длинной рубахе, а по утрам долго расчесывала и заплетала в две косы свои длинные густые черные как сажа из камина волосы. Говорила она мало, но это только оттого, что еще плохо знала принятый здесь язык.
Рано утром женщины вместе уходили на работу, тихо, почти молча. Только дверь Таня закрывала с грохотом, как будто пыталась проверить – возможно ее выломать только силой рук или нет. А вот приходили порознь. Таня обычно пораньше. Стягивала с себя рабочий комбинезон, ложилась на кровать и так лежала минут 15—20, могла даже уснуть, но всегда не позднее, чем через час просыпалась. Таня старалась наладить здесь тот быт, к которому она привыкла у себя дома. Для этого разложила на столе салфетки, повесила на стены фотографии детей и каждый вечер готовила вкусную горячую еду. Это был ритуал. Она повторяла все ровно так, как и должно было быть в той, счастливой жизни, когда она, молодая и легкая, прибежав с работы, готовила вкусный ужин на всех, потом бежала в детский сад за младшим, вернувшись домой, занималась детскими делами своего чада, и они уже вместе ждали старшего из школы и папу – с работы, поглядывая в окно и прислушиваясь к шороху за дверью.
Таня и сегодня приготовила что-то вкусное, запахи с кухни разлетались по всей квартире. Потом расставляла вещицы на столе, то в одну сторону, то другую, пытаясь прикинуть как уместить на нем несколько больших тарелок и одно глубокое блюдо. Потом ждала с работы Айгуль, как будто та могла заменить ей старшего ребенка, задерживающегося после школы. Не дождавшись, села на табуретку у стола, сгорбилась, уперлась полными локтями в ажурную салфетку и тихо заплакала. Не из-за Айгуль, а от жалости к себе и к своим детям. Ей было очень тяжело: работа была каторжная, изнуряющая и, казалось, вынимала из Тани все силы. Она понимала, что когда вернется домой, уже не будет здоровой. «Главное не стать обузой», – думала женщина. Заработанных