или впасть в состояние транса и гипноза. Не знаю как, но все эти ее шаманские рецепты работали. – Разрушающая, болезненная. Очень много боли ты причинил ей. Но это сломало тебя, Кай, – нашептывала она, глядя мне прямо в глаза.
– Перестань! Заткнись! – я не хотел это слушать, не хотел, чтобы Итана предсказывала будущее, но женщина не могла прервать сеанс.
– Вижу…ваше прошлое, Кай. Мир послал тебе любовь. В миг, когда ты увидел ее, отказался от подарка. Страх, – продолжала считывать она все мои чувства, отчего у меня появилось непреодолимое желание ударить. Я все тот же импульсивный подонок, но я пытаюсь победить своих демонов. – Страх за потомство. Очень сильный. Ты боишься, что после тебя ничего не останется.
– Хватит! Перестань, Итана! Прекрати! – я схватил ее за шею, сдавливая в своих руках, сжал зубы, хрипя от злости. В глазах шаманки разгорелся недобрый огонь.
– Пожалеешь, Кай.
– Я просил тебя не делать этого! Не хочу знать будущее, – резко отпускаю, делая сильный выдох. – Прости меня.
– Не хочешь? А вернуть ее хочешь?
– Больше всего на свете, – сглатываю, выдыхаю едва слышно.
– Тебе идет любовь, Кай Стоунэм.
– Это не любовь! – рявкнул я, по-прежнему раздражаясь. Мне кажется, это слово делает меня слабым и уязвим, и мне это не нравится.
– Она делает тебя сильнее. Страдания очищают и развивают душу. Так было суждено. На вашем роду была болезнь страшная. Твои страдания искупят грехи предков. Ты и твой брат – последние, Кай. Ваши дети будут здоровы, если…если появятся на свет.
– Наши…дети? Мой брат мертв.
Итана как-то загадочно улыбнулась и пожала плечами.
– Мои духи никогда не лгут мне. Он жив.
Эта новость меня оглушила.
– Я не верю в это.
– Веришь, Кай. Иначе бы не был сейчас здесь, на Бали, не познавал храм своей души. Мы собираем руины по кусочкам, но и сам силы приложить должен ты. ОНА сильная. Ей нужна опора, а не неуравновешенный псих. Своего злого демона выпускай только в постели…
Я возвёл глаза к ночному небу и заржал во весь голос. К счастью, Итана не обиделась, а только более загадочно улыбнулась.
Потушила свечу, снова дала мне испить из чаши.
– Пойдем в хижину.
Она много для меня сделала.
Деймон пока не возвращался, но я знал, что это не навсегда. После того, как меня привезли в Нью-Йорк больше года назад, я снова вернулся к терапии. Закрытой терапии. Пришлось заплатить психиатру огромные деньги, чтобы моя болезнь осталась за семью печатями. На мой вопрос, каковы шансы на то, что я полностью стану владеть своим разумом, он ответил туманное: «Мистер Стоунэм, мозг человека – загадка. Вы можете излечиться завтра, а можете окончательно сойти с ума. Люди, подобные вам, обычно склонны к суициду, на этом их история и заканчивается. Я поражен, что вы до сих пор терпите этот сумбур в вашей голове, и не пытаетесь наложить на себя руки. Я боюсь, что внутренний конфликт между вашими личностями неизбежно приведет к самоубийству. Вы и не заметите этого.