который долгие годы кормил сильных мира сего, а потом стал владельцем сети московских ресторанов. Неудивительно, что кухня, где теперь хозяйничала кухарка Регина Петровна, была оборудована по последнему слову техники. Бывший хозяин недавно уехал на постоянное жительство в Штаты, где сначала обжился его сын, и Гарик сумел договориться, чтобы он оставил всю встроенную технику. Интерьер, правда, они освежили и по просьбе Анжелы сделали поярче. Теперь на кухне вместо металлического блеска хай-тек доминировал сочный оранжевый цвет. Анжела думала, что дождливыми осенними днями именно он сможет поднять ей настроение и вдохнет в нее силы. Но теперь этот цвет ее явно раздражал. Но больше этого ее раздражала сейчас Регина Петровна, которая, вполголоса распевая какие-то странные песни, зачем-то жарила сало и лук. Анжела с детства терпеть не могла этот запах.
Вянет-пропадает
Молодость моя:
От лихого мужа
В доме нет житья.
От лихого мужа
В доме нет житья.
Пьяный – все бранится,
Трезвый – все ворчит
И что ни попало
Из дому тащит.
И что ни попало
Из дому тащит.
«Потерпи немного, —
Люди говорят. —
Милого побои
Недолго болят.
Милого побои
Недолго болят».
Огорчаться неча,
Робкая душа.
Он меня жалеет,
Любит он меня.
Он меня жалеет,
Любит он меня…
– Если муж не устраивает, разводиться нужно, а не выть белугой! – прокомментировала Анжела.
– Ой, это вы, Анжела Викторовна, – вздрогнула Регина Петровна, положив лопаточку, которой мешала на сковороде сало и лук, – а я и не услышала, как вы вошли. Я думала, что вы наверху отдыхаете. Вот хотела себе яичницу приготовить.
– Кофе мне сделай! – сказала Анжела все так же раздраженно и, наливаясь краской, добавила: – Я тебя сто раз просила сало с луком в моем доме не жарить. Я не переношу этого запаха!
– Так я же думала, это вы просили, чтобы вам я сало с луком не подавала. А я же не вам, я себе, – сказала Регина Петровна, вздыхая.
Пока она говорила с хозяйкой, лук начал подгорать и вся кухня наполнилась едким дымом.
– Что у тебя тут, Регина, пожар?! – звонко воскликнула горничная Юля, которая была едва ли не вдвое моложе Регины Петровны, но обращалась к ней исключительно на «ты».
– Кофе мне кто-нибудь сделает?! – выкрикнула Анжела.
– Тихо, тихо, радость моя, иди наверх, я сделаю тебе кофе, – неожиданно отозвался Гарик, который неслышно вошел в дом и на кухню.
– Гарик, поговори с ними, они меня в грош не ставят! – обиженно сказала Анжела и, развернувшись, вышла из кухни, поднялась наверх, опять села в кресло-качалку и попыталась проговорить про себя все то, чему учил ее в Америке личный психотерапевт, бывший эмигрант Роберт Карлович.
Мерно