пробежал противный холодок, заставив вздрогнуть и плотнее закутаться в шаль. У них принято так шутить? Странное чувство юмора…
– А как он выглядел? – спросил мужчина.
– Кто? Ах да… да, ничего особенного. Такой высокий, лохматый и злой… в грязных сапогах, – вспомнила я, как посетитель топтал ковер. – Где только умудрился грязь найти в такую жару?
– Под ваше описание попадает половина поселка. Что-нибудь особенное в его внешности не заметили?
– Ничего особенного… Обычный грубиян.
Я попыталась представить себе его снова и поняла, что от страха не запомнила, как он выглядит. Помню только темно-серые, почти черные, глаза с нехорошим прищуром… Что-то еще было в его внешности, что не давало покоя, но никак не вспоминалось.
– Вспомнила! – внезапно осенило меня. – У него одна прядь в волосах была совершенно седая!
Я рассчитывала получить ответ, узнать, кто это приходил ко мне. Но видно, собеседник думал иначе, ответом была тишина. Мне даже показалось, что он просто напросто ушел, пока я распиналась.
Я уже собиралась вернуться в дом, когда раздался его голос:
– Запирайте дверь как следует, чтобы избежать непрошеных гостей.
Как-то слишком равнодушно он это произнес. Я бы даже сказала, нарочито равнодушно. Он, словно хотел поскорее от меня избавиться. Это задело за живое.
– И это все, что вы можете сказать? – Мне было обидно до глубины души за подобное пренебрежение. – Не скажете, кто это был?
– Я не знаю. Не припомню никого, кто бы так выглядел.
Все то же равнодушие в голосе. Собственно, чего я к нему пристала? Он меня видит первый раз, вернее даже не видит в этой темноте. С чего он должен распинаться? Может, человек устал и торопится домой, а я пристаю со своими вопросами.
– Ну и ладно, – ответила я, стараясь придать голосу легкомысленные интонации. – Давайте, хоть, познакомимся, раз уж будем соседями какое-то время. Меня зовут Анфиса. Анфиса Маслова. – Я протянула руку, не особенно рассчитывая, что он ее увидит.
– Герман…
Я почувствовала, как рука утонула в большой и теплой мужской. Он слегка пожал мою и тут же выпустил.
– Если что, мой дом знаете где… – сказал он, и я услышала звук удаляющихся шагов.
Писательство я возвела в ранг труда, в отличие от тех, кто расценивает его, как увлечение. А любой труд требует максимум отдачи. Так было в школе, когда я задерживалась до вечера из-за дополнительных занятий с лодырями, не желающими усваивать информацию на уроках. И это притом, что вставала рано, к половине девятого спешила на работу. Выспаться удавалось только в выходные, когда папа ходил на цыпочках по квартире, боясь ненароком скрипнуть дверью.
Будильник завела на шесть утра. Как говорится, кто рано встает, тому Бог подает. Хотя о том, что он подает, у меня было довольно смутное представление.
Проснуться без чашки растворимого кофе с молоком у меня всегда получалось с трудом. Первое, что сделала, отыскала в шкафу самую большую чашку и наколотила в нее кофе. Причем молока добавила на одну треть. Именно такое