так не делают!
– Хорошо, что мы не копы, – огрызнулась я. Пальцы судорожно стиснули руль, на тыльной стороне кисти расцвёл ярко-красный цветок в обрамлении сочно-зелёных листьев. Да, я для окружающих не просто открытая книга, а ещё и с картинками. – А ты всё ещё не моя мамочка, Алек.
– Я твой босс!
– Временно исполняешь его обязанности, кисуля.
Какое-то время мы оба молчали. Я мысленно переругивалась со своей татуировкой (да, страшно весела моя жизнь), чтоб убралась обратно под одежду, и прямо наяву видела, как сердито мой друг щурит свои зеленущие глаза.
– Что у вас там произошло? – наконец спросил он.
– Сказал, задушит ребёнка, пока тот спит, – поведала ему с нарочитым безразличием. – Знаешь, это моё самое первое воспоминание: отец душит меня в кроватке и всё твердит – сдохни, нелюдь, сдохни уже…
А вот теперь Алек реально разозлился – это его злобное кошачье шипение я слишком хорошо знаю.
– Киро, я ведь давно просил шефа, чтобы тебе запретили вести дела о подмене…
– Пока что я единственная, кто для этой работы годится. Такие дела, бро.
Поспорить он с этим не может. И кто бы смог? С огнём типа нужно бороться огнём, клин клином вышибают, ну и прочее в том же духе.
– Чего не спишь? – спросила просто чтобы сменить тему.
– Ложился уже, когда прилетела жалоба от безутешного папеньки. Веселая штука эта форма обратной связи. Ты домой?
– Ага. Только загляну в Чертог.
– Тогда привет котёночку, погладь его там за меня.
Алек поначалу скептически относился к моей идее усыновить Рэна – куда ты, мол, полезла, если тебе в твой тридцатник самой нужен папочка, да построже? Я не обижалась, потому что, в общем-то, он был прав. Не представляю себя степенной матерью семейства, и мой лофт на порядок милее скучного цивильного дома за белым штакетником. Но маленький сварливый крыжовничек умыкнул моё чёрное сидское сердце в первую же нашу встречу. Странное такое чувство возникло – как будто он мой. Не по крови (хотя не исключаю, в истинном обличье мы похожи), просто… Просто он мой, какие ещё нужны объяснения?
Что самое забавное, не только я это поняла. Поначалу беспокоилась, что другие дети в приюте начнут ревновать – их тут не так много, и раньше я всем уделяла поровну внимания. Но они только плечами пожимали, озвучивая то, что давно уже стало для меня очевидным.
Рэн – мой.
Жаль только, мудаки из службы опеки явно другого мнения.
– Ох, Киро, как хорошо, что ты здесь! – Адора вылетела мне навстречу, едва я занесла руку, чтобы постучать в заднюю дверь. – Наш крыжовник сегодня кислющий. Зубы, что ли, режутся?..
– До сих пор не спит? – нахмурилась я, ступив в тускло освещённый холл, узкий и длинный, с несуразно высокими сводчатыми потолками. – Седьмой час уже, давно пора.
– Ждал мамочку, не иначе. Тебя-то откуда принесло в такую рань?
– С Риваса, – помрачнев, ответила я. – Опять подменыш.
– И?
– Девчонка вроде хочет его оставить.