скрипом открываемого замка и лязгом засова. В комнату вошел Трей Паркер – начальник караула, в сопровождении двух подчиненных.
– Собирайтесь, – приказал он отстраненно.
Зал собраний в здании городской ратуши вмещал несколько сотен человек, но сегодня в нем, помимо обвиняемой, находились только три судебных пристава, два теолога, писарь, целитель, нотариус и несколько стражников.
Пустующие галереи деревянных скамей уходили вверх, опоясывая помещение почти до самого потолка. В центре зала на небольшом возвышении стояла узкая трибуна. Через расположенные на уровне второго этажа окна падали косые лучи солнечного света, недостаточно яркого, чтобы осветить весь зал, и один из теологов попросил стражника зажечь закрепленные в настенных держателях факелы.
Место главного обвинителя на предстоящем процессе – Кристофа Шреве, еще пустовало. Два изнывавших от жары стража, поставленные у входа, заприметив фигуру инквизитора, прекратили перебрасываться короткими фразами и предупредительно вытянулись в струнку.
Не обращая внимания на закованные в латы фигуры, Кристоф толкнул дверь и вошел внутрь. Зал выглядел непривычно пустым. Девушка стояла напротив кресла председателя; справа и слева от нее застыли двое стражников, старавшихся придать лицам суровое выражение. И несколько человек сидели в первом ряду.
Шреве одернул желто-коричневую мантию и занял полагающееся ему место на возвышении.
Обычно обвинительные процессы розыскных судов Артуана начинались с доверительной беседы. Обвиняемого почти по-родственному просили рассказать о своей жизни, друзьях, родителях, и Кристоф Шреве не собирался нарушать традицию. Он пригладил редкие волосы и подал знак одному из судебных приставов. Долговязый, с впалыми щеками человек, одетый в мятую мантию, зачитал традиционное предупреждение об ответственности за ложь перед Богом, судом и людьми, поперхнулся в конце фразы и, прикрыв платком рот, поспешно вернулся на свое место. Девушка поклялась говорить только правду и вопросительно взглянула на обвинителя. Несколько мгновений они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Кристоф не знал, о чем думает в этот момент обвиняемая, но в ее взгляде не было страха. Ясные карие глаза смотрели на него, как смотрит ребенок на любого взрослого: вопрошающе и немного рассеянно.
Когда формальности были соблюдены, обвинитель задал первый вопрос:
– Назови свое имя, дочь моя.
– Заред, – кратко ответила подсудимая. – Заред Корвин, – поспешно добавила она.
– Сколько тебе лет?
– Девятнадцать.
– Ты замужем?
– Нет, – удивилась Заред нелепому, как ей показалось, вопросу. Ведь о том, что она живет с матерью, знали все.
– И что же мешает такому очаровательному созданию определиться с избранником? – по-доброму, словно спрашивал собственную дочь, улыбнулся Шреве.
– Ничего не мешает, – кратко ответила Заред, но, видя, что обвинитель продолжает ждать, добавила: –