изящная лампа на ночном столике, освещавшая пространство белым светом, напоминавшим больничный. На стене висела картина, вроде бы «Побережье в Амальфи». Жаль, что она изображала эпоху задолго до эры пляжного отдыха. Я вспоминала, как мы познакомились с Виталиком, он делал сайт для фирмы, закупавшей у нас кондиционеры. Когда я убегала с пачкой подписанных документов, меня догнал на лестнице улыбающийся молодой человек среднего роста в очках.
– Девушка, вас подвезти? У вас такой расстроенный и озабоченный вид, мне захотелось вас утешить.
– Что может утешить человека, у которого плохо продаются кондиционеры? Такому горю помочь невозможно.
– Это, конечно, печально. Но, может быть, вам смог бы немного подсластить горечь жизни ланч в итальянском ресторане? – улыбнулся он.
– Да, пожалуй, – ответила я и внимательно посмотрела на него. Его серые умные глаза ласково заглядывали мне прямо в душу.
Мы зашли в пиццерию, он рассказал, что работает веб-дизайнером. Ему нравится его работа, каждый сайт может стать произведением искусства, если с душой подходить к этому делу. Еще он вспомнил свое детство, которое прошло на Дальнем Востоке, где за сопками, покрытыми пихтами, простираются бескрайние луга и оранжевые тигровые лилии светятся в траве. Мой новый знакомый рассказал про свою любимую собаку, колли, которая создает у него какое-то ощущение упорядоченности жизни: что бы ни происходило, он каждое утро и каждый вечер в любую погоду выходит с ней гулять. Я потом тоже полюбила эту колли, Аллу. Когда я была расстроена, она весело виляла хвостом, лаяла и терлась об мои ноги, пока я не начинала улыбаться.
Наш ланч в итальянском ресторане затянулся. Я тогда как раз недавно рассталась со Славой и неожиданно разрыдалась.
– Да он просто глупец, если ушел к другой женщине от такой красавицы, – сказал Виталик, когда я рассказала ему эту печальную историю. Он взял номер моего телефона, и мы стали встречаться. Я была просто в отчаянии, а общение с Виталиком помогало мне. Он часто говорил со мной особым, очень ласковым, детским тоном и целовал с бесконечной нежностью.
Когда он предложил мне переехать к нему, я согласилась, потому что в нашей съемной квартире на Московском, которую Слава оплатил мне на полгода вперед, все напоминало мне о нашей не сложившейся любви, и воздух был будто пропитан горечью расставания. Виталик утешал меня, мне было с ним спокойно, я помогала ему выплачивать ипотечный кредит и планировала провести в нашей уютной двушке в Купчино немалую часть жизни. Мой новый возлюбленный тоже пережил несколько горьких расставаний и понимал меня. Но чего-то не хватало в наших отношениях, наверно, искры и настоящей страсти, особенно с моей стороны.
Я продолжала вспоминать Славу. Виталик был по-настоящему интеллигентным и чутким человеком, он старался не показать, что ему это больно. Но когда он обижался, то мог подолгу не разговаривать со мной, и это было тяжело. Мне даже казалось, что шумное эмоциональное выяснение отношений, как бывало у нас со Славой, было