до сих пор жалобно ноет не желающее мириться с невосполнимой потерей сердце… У таких, как я, рано потерявших маму взгляд особенный, голодный. Рано, это и в пять, и в двадцать пять лет. Здесь разницы нет. Эта непоправимая потеря так и остается детской…
Я была их единственным и поздним ребенком. Мама очень долго не могла забеременеть, а когда это, наконец, случилось, то безграничному счастью моих родителей не было конца. С самого моего рождения никто из них не обращал внимание на возраст – они оба словно летали на крыльях своей мечты, молодея на глазах с каждым прожитым рядом со мной годом…
Неожиданная тяжелая болезнь мамы, а потом ее скоропостижный уход так подкосили отца, что он постарел буквально за день, из сильного мужчины превратившись в сгорбленного под гнётом жизненных обстоятельств старика. Казалось, что именно в момент ее смерти, его мир рухнул и разбился на множество острых осколков, одним из которых был пробит его тыл и появилась зияющая дыра в спине, которая болит так, что скручивает все внутренности. А потом мы с ним просто перестали чувствовать…
Прошло время, мы научились жить дальше, но неодолимое желание еще раз вспомнить запах родного человека никуда не пропало.
– Милая, ну где ты витаешь? – шепчет мне папа и я тут же прихожу в себя, глубоко спрятав свои трогательные воспоминания. – Опять ночами не спишь? Новое дело?
– Что ты! Пап, сплю, как убитая, – вру я, что изменила свой до бессонницы въедливый подход к проведению следственной работы, и он осуждающе качает головой, понимая, что я говорю ему неправду, – а дело, действительно, дали новое.
– Интересное?
– Ага, – киваю я, доставая с верхней полки и насыпая в заварник две полные ложки ароматной рассыпчатой заварки, – по 210 статье. Там куча свидетелей и почти все уже доказано, но я хочу добиться признательных показаний подследственного. Они в суде будут, как твоя любимая вишенка на торте!
– А может в этот раз ну ее, эту вишенку? – спрашивает папа и я оборачиваюсь к нему, роняя на пол пачку чая, отчетливо почувствовав серьезные нотки в его шутливом вопросе. – Помнишь? Если доводишь до совершенства дело, которое можно оставить на нормальном уровне, то… только зря растрачиваешь свою энергию…
– И испытываешь терпение окружающих… – заканчиваю я, вспоминая его любимое изречение.
Глава 4
Неделя не прошла, а пролетела в сумасшедшем темпе!
Словно помешанная на этом деле я снова и снова пролистывала сбивчивые путанные показания, сравнивая их, пытаясь поймать за хвост ускользающую от моего внимания зацепку. Что-то было не так… Но вот что?! Казалось, что я вовсе забыла про сон, повторно, а иногда и многократно вызывая и опрашивая очевидцев, уже сама изрядно запутавшись в этом непрерывном круговороте произошедших событий.
За семь прошедших дней почти все свидетели обвинения кардинально поменяли свои показания. День за днем я откидывала в сторону предварительные протоколы их допросов отлично понимая, что в суде