не проставлено.
– Наша газета самая популярная. А порядкового номера не поставлено, потому что это секретная информация. Никто не должен знать, сколько у нас сотрудников работает. Это ваш сейнер подобрал старпома сторожевика «Бесстрашный»?
– На эту тему я говорить для прессы не стану, – тут же «закрылся» Прокопов. – И не для прессы – тоже.
– Почему? Вы же совершили доброе дело, спасли человека.
– Я подписку о неразглашении давал.
– Кому?
– Следователю военной прокуратуры. Большего я вам не скажу. Все, до свидания, – капитан сейнера раздраженно зашагал вдоль стенки.
Неподалеку натужно гудели краны, выгружали улов.
– И чтобы это услышать от вас, я летел сюда из Москвы? – искренне удивился Ларин.
– Ваши проблемы. Я вас не приглашал. Могли бы и позвонить по телефону, услышали бы то же самое. Хотите официальной информации, обратитесь в пресс-службу военной прокуратуры.
– Мне нужна правда, а не вымысел. Вот почему я здесь. Вот поэтому и не звонил предварительно, – улыбнулся Ларин.
– Я уже ответил вам – у меня подписка о неразглашении.
– Я же не прошу рассказать мне правду бесплатно, – вкрадчиво произнес Андрей и принялся по одной доставать из кармана стодолларовые купюры, складывая их карточным веером. – Сто, двести, триста… тысяча… Кстати, сколько вы зарабатываете? Можете не отвечать… тысяча пятьсот… две тысячи… три… три тысячи сто… три тысячи двести…
Павел Прокопов завороженно смотрел на шулерские движения пальцев «московского журналиста», вслушивался в шелест купюр. Возможно, деньги сами по себе и не подействовали бы, но капитану хотелось поделиться тем, что он знал о трагедии.
– … три тысячи двести, – повторил Ларин, а затем принялся за обратный отсчет суммы, пряча в карман купюры. – Три тысячи сто, три тысячи.
– Я согласен, – тут же сдался капитан сейнера. – Но только мое имя нигде не должно быть упомянуто.
– Меня это устраивает. Мне нужна правда, – Ларин протянул капитану три тысячи, тот тут же свел их из веера в пачку, спрятал в карман. Андрей демонстративно вынул диктофон и выключил его. – Я готов выслушать вас.
Рассказ Прокопова походил на абсурд. Он рассказал о том, как его радист принял сигнал «SOS», переданный с «Бесстрашного». Как его команда, невзирая на шторм, спасала людей с терпящего бедствие корабля.
– …это было страшное зрелище, – продолжал свой рассказ капитан сейнера. – Расстрелянный спасательный плот еле держался на плаву, его заливали волны. Единственный, кто был еще жив, – это старпом «Бесстрашного», он привязал себя к плоту леером. Другие тела уже смыло в море. Двоих я видел собственными глазами. Они качались в волнах. Их спасательные жилеты были прострелены.
– Кто их расстрелял?
– Спасатели на вертолете, – пожал плечами капитан сейнера. – Так сказал Медведкин, когда мы подняли его на борт. Он называл их фашистами. Сказал, что спасательные плоты в упор