он поначалу даже не понял, что происходит, хотя сидел лицом к спасенному. И лишь когда его окатило холодом от страха за Мамаева, Саша вскочил и рванул из кобуры пистолет.
Вернувшийся с фронта с поврежденным рассудком и взятый Жданом в провожатые парень вскочил и, ухватив рукоять ножа Мамаева, рванул на себя. И тут же, перехватив лезвием к себе для удара, коршуном бросился на разведчика…
Майор опоздал с выстрелом на какие-то сотые доли секунды. Выхватив свою «Гюрзу», Жулин повалил сумасшедшего на землю. Смерть застала сельчанина в фазе полета.
Ермолаич молча подошел к сосне, заляпанной мозгами земляка, и перекрестился.
– Эта смерть все менее страшная, чем от волков, – сказал и направился в лес.
Стольников не возражал. Нужно было выходить из этой чащи. Впервые, находясь в лесу, он испытывал чувство необъяснимого волнения. Немного подумав, он понял, что это волнение называется страхом.
– Ермолаич, – кривясь от усталости, Ключников раздвигал ветви руками и шел рядом с проводником, – а Ермолаич?
– Ну чего тебе, суета?
– Расскажи мне, как мужики в этот лес на машинах и конях за дровами ездят. Я так и не понял.
– На машинах, милый, сюда не ездят. Ездят на тракторах, которым по хрену, где разворачиваться, и на подводах, – чересчур разговорчивый сельчанин всю вторую часть дороги прошагал молча и даже отказал себе в удовольствии материться, что было обычным явлением в его повседневной жизни. После встречи с волками он напоминал молчаливого философа.
– А коням тоже по хрену, где разворачиваться? Что-то я не заметил там круговых следов от повозок.
– Сани, товарищ, разворачиваются руками. А конь без саней – ему по барабану: поставишь к лесу задом, он задом станет. Передом – он тоже возмущаться не будет. Как ты с такой головой в КГБ служишь?
– Где?! – удивился Ключ.
– Да ладно, не ломай комедь. Старшой все рассказал.
Ключников сбавил ход и оттянулся влево, где шел, переступая через поваленный сухостой, майор.
– Командир, мы уже в КГБ работаем?
– А ты хотел, чтобы я ему сказал, что туристы?
Ночь окончательно завладела Чечней…
– Ну, вот и конец нашего странствия, – объявил, опираясь на палку, Ермолаич. От души прокашлявшись, он вынул из кармана папиросы.
– Уж не знаю, как тебя благодарить, человечище, – признался Стольников.
– Ты меня уже отблагодарил. Коровой и быком. А вот на память оставишь чего – сам тебе спасибо скажу.
– Да что же тебе оставить? – растерялся Саша.
– Что-нибудь оттуда.
– Оттуда?
Разведчики приблизились.
– Чудеса бывают, – тихо проговорил Ермолаич. – Вот, когда война началась, должен был я жениться. Любил девку до беспамятства. Через неделю свадьба – а тут война. Так и пошел на фронт, неженатый. А она мне: «Ждать буду, ждать буду!» Все думали, война месяц тянуться будет, не больше. А оно вишь как закрутило…