хочет нам, всем троим, огласить завещание и вручить нечто важное, Мишка даже слушать не захотел.
– Это безумный старик! Понимаешь: просто безумный! А ты идешь у него на поводу!..
Я, конечно, тоже не выдержала. Обозвала Мишку в ответ провинциальным дундуком и халявщиком. Сказала, что подаю на развод, и велела убираться из квартиры, хотя живем мы на съемной, и если муж и правда уйдет, то платить за нее мне будет нечем.
В общем, рассорились в пух. Хорошо, что Никитка нашего скандала не слышал, а то б точно начал реветь так, что не остановишь.
Мишка ушел на работу с каменным лицом, а я осталась наедине со спящим ребенком и беспросветным дождем за окном. Так сразу грустно стало… И я подумала: «А если Мишка и правда вечером не придет?» Это ведь ужасно: ночевать одной, и просыпаться одной, и даже словом перемолвиться не с кем, потому что максимум, на что пока способен Никитка, – это реплика «тя-тя-тя-тя-тя!».
Я уже была готова первой дать задний ход, извиниться перед Мишкой и от поездки на юга отказаться. Никакое дедово завещание не стоит семейных скандалов.
Но удержала меня сестрица Машка. Примчалась к нам с Никиткой уже с билетами, замахала пестрыми бумажками:
– Смотри, Аська! Нам с Максом – по одному, а тебе – целых два!
– Почему два? – не поняла я.
– Один твой, второй – Никитин.
Никитка – звук собственного имени, как и свое отражение в зеркале, он любит самозабвенно – тут же заулыбался, запротягивал к Маше ручки. Сестра с удовольствием схватила малыша, прижалась щекой к его щечке, зафырчала, имитируя любимый племянником звук паровозика.
«Эх, пора ей тоже своего… Пора», – в который уже раз мелькнуло у меня.
Но развивать тему я не стала. Вместо этого спросила сестру:
– А Никитка разве не бесплатно летит?
– Бесплатно. Но билет ему все равно выписали, как большому, только видишь, написано «фри оф чардж».[4] И еще ему в самолете люльку дадут.
– Люльку?
– Ну да. Это такое корытце, оно к передней стенке крепится, вместо обеденного столика.
– Ага, усидит он в люльке, – я с сомнением покачала головой.
– А куда денется? – беспечно дернула плечами сестра.
И я вновь подумала, что, наверно, Мишка прав и я зря согласилась на эту поездку. Машка и Макс просто не понимают, каково это – путешествовать с грудным ребенком, да еще таким капризным, как Никитос. Дорога в аэропорт, регистрация, автобус к самолету, перелет… Везде сквозняки и пассажиры с инфекциями, а у него еще не все прививки сделаны. Да и когда приедем, тоже не легче. Удобств в дедовском поместье никаких, туалет во дворе, и даже бойлера нет, чтоб согреть воду для купания, ее на газовой плите кипятить надо.
– Слушай, Маш… А давай вы с Максом вдвоем полетите? Я боюсь: заболеет в дороге Никитка. Или так нас изведет, что все не в радость будет…
– Но-но-но. Что за упаднические настроения? – нахмурилась сестра. – Во всех цивилизованных странах дети летают с рождения. А чем вы с Никитой хуже?
Никитка