пачки.
– К «макарову»?
– Как заказывали.
– Футляр где?
– Уже достаю.
– На барьер его, к полковнику.
Расторопный Дьяченко положил перед Бабаевым плоскую шкатулку из палисандра, с гербом Четвертого оружейного – бурым медведем. Затем придвинул к нему коробки с патронами.
– Два? – спросил Бабаев, поглаживая крышку футляра длинными чуткими пальцами.
– Пара, – отозвался Пищук. – Согласно техническим требованиям, полковник. И поставляться будут только в парном варианте.
Кивнув, Али Саргонович поднял крышку. Внутри, в затянутых черным бархатом ячейках, лежали два пистолета, изящные, как ювелирное изделие. Темные шестигранные стволы длиной в ладонь, плавно изогнутые, отделанные слоновой костью рукояти, серебряные насечки у замков, узоры, пущенные по металлу искусным гравировщиком… На оружие они не походили, скорее на украшение, которое полагалось носить вместе со старинным костюмом. Камзол, шляпа с пером, ботфорты, шпага – и пара таких пистолетов за поясом…
Бабаев был очарован. Вздохнув с восхищением, он потянулся к чудесному оружию, и пистолет покорно лег в ладонь. Ощущение было совсем другим, чем от угловатой рукояти «гюрзы», жесткого приклада «калаша» и прочих смертоубийственных предметов, к которым он прикасался на своем веку. Иная форма, иные материалы, иное назначение… Благородная вещь, подумал Бабаев, распечатывая коробку с патронами.
Голос Пищука бился над ухом:
– За образец взят испанский кремневый пистолет восемнадцатого века. Это что касается внешности, конфигурации и отделки… Наш дизайнер этим занималась, а начинкой – мои конструкторы. Согласно техзаданию, мы имеем однозарядный гладкоствольный пистолет марки ПД-1, рассчитанный под патрон от «макарова». Заряжается с казенной части, гильза извлекается вручную. Прицельная дальность – пятнадцать метров, дальность поражения сорок, так как пуля быстро теряет убойную силу. Но если сделать ствол нарезным…
– Нэт, уртак, – сказал Али Саргонович. – Со-орок хватыт.
Он повернулся к Дьяченко, сделал знак, чтобы тот передвинул мишени поближе, потом зарядил оба пистолета.
– На пятнадцать метров ставь, – велел директор.
Щиты с мишенями поехали к барьеру. Они еще двигались, когда Бабаев резко вскинул оружие и выпалил с двух рук. Грохнуло, в подвале заметалось эхо, щиты покачнулись. Дьяченко приник к трубе и почтительно молвил:
– Десятка! Оба выстрела в яблочно!
– Стрелок, видно, добрый, – с коротким смешком произнес Пищук.
Следующие полчаса Али Саргонович стрелял, меняя дистанцию и положение рук, то становясь в пол-оборота к мишеням, то целясь от пояса или от груди. Результат был один – в яблочко, как выразился Дьяченко. Заводское руководство, что директор, что главный конструктор, следили за Бабаевым с интересом и уже без того внутреннего напряжения, которым чревата любая проверка. Ясно было, что этому странному полковнику, который с трудом изъяснялся