стандартных ключей, и телевизор с плоским экраном, и даже джакузи. А на столе – толстая кожаная папка с интригующим заголовком: «Меню развлечений». Из нее я извлекла, что занятий себе в «Тропиках» можно подобрать миллион. Тут тебе и сауна с личным парильщиком и последующим нырянием в прорубь, и подледная рыбалка, и целое сонмище косметических процедур с массажами, и снегоходы, и коньки, и водные горки в бассейне… В общем, все, что злыдни-врачи мне уже давно запретили. Так что из безразмерной папки мне, «глубоко» беременной, подошел разве что бассейн да массаж для усталых ног. Ну и, конечно, ресторан с «шедеврами мировой кулинарии», если, конечно, мировая кулинария не окажется чересчур острой.
Туда, в ресторан, я первым делом и отправилась: жор после долгой дороги напал страшнейший. Ожидала, признаться, чего-то из области советского пансионата, огромного зала с бесконечными рядами плохо протертых столов, а попала опять в тропический рай: плетеная мебель, яркие солнечные стены, живые пальмы и официанты в гавайских рубашках. И снова, грешным делом, я пожалела о своей беременности, потому что в такой обстановке тут же захотелось заказать на аперитив не омерзительный морковный сок, а, скажем, коктейль «Мохито».
«Да ладно, терпеть-то осталось! – утешила я себя. – Зато вот рожу – и сразу напьюсь. И сигарету выкурю».
Быстро, чтобы не соблазняться на любимые в добеременные времена корейскую морковку и шоколадные пирожные, заказала себе говяжью отбивную с картофельным пюре и принялась глазеть по сторонам (чем еще в моем-то положении оставалось развлекаться?).
Местная публика мне в целом понравилась. Никакого сравнения с традиционным контингентом подмосковных пансионатов (одинокие мамаши с плаксивыми детьми да востроглазые бабульки по путевкам от собеса). А тут, в «Тропиках», я углядела немало мужчин. Вполне достойных. И, что поразительно, некоторые из них даже были в галстуках.
Особенно меня один поразил: чернобородый, с пронзительным взглядом, с тонкими руками пианиста и – я это кожей ощутила – с привычкой повелевать. Я тут же окрестила его Мефистофелем – пусть не оригинально, зато метко – и стала гадать: «Кто, интересно, он такой? Врач? Ученый? Крупный бизнесмен? Или, может, и правда пианист? Какая-нибудь звезда, ужинающая в окружении поклонников недюжинного таланта?»
Наблюдать за людьми и придумывать (или угадывать) им биографии и профессии – это моя страсть. Я ей давно предаюсь, еще с тех времен, когда в метро ездила. Разглядывала тех, кто сидел напротив, и фантазировала. Потом, когда пересела на «жигуль» и увлеклась работой, страсть как-то поутихла, но здесь, в «Тропиках», вспыхнула вновь. А чем еще заниматься, как не за людьми наблюдать? Тем более за такими колоритными, как бородатый? Да и спутники его – трое женщин и двое мужчин – тоже необычные. Все пятеро – явно весьма успешные и не бедные, а смотрят на бородача, словно незадачливая паства на очередного свидетеля Иеговы. То есть с неприкрытым благоговением. А когда Мефистофель берется что-то вещать, тут же