а компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Эту книгу хорошо дополняют:
Слон на танцполе
Евгений Карасюк
Сколково: принуждение к чуду
Олег Рашидов
И ботаники делают бизнес
Максим Котин
Предисловие издателя
«…человек счастлив не тогда, когда живет на четырехмиллиардной горе денег, а когда идет в гору…»
Главное – не ошибиться с выбором горы! Чтобы не только восхождение, но и пребывание на ней оправдали часы, проведенные в офисе, украденные у семьи минуты, отказ от части своих ценностей, постоянное напряжение и страх, что обойдут, а потом и придут…
Если ваша гора – это Олимп российского общества, Рублевка, – непременно почитайте, что вы получите как награду за все ваши старания. Будете ли вы счастливы? Есть ли счастье на Рублевке? Готовы ли вы верить и поклоняться только одному богу, известному в этих местах, – Деньгам?
Мне было очень интересно читать эту талантливую книгу, изобилующую небольшими историями, зарисовками, деталями, доселе не известными, о людях, которых принято считать элитой нашего общества. Я с удивлением (хотя чему тут удивляться?) открыл для себя, что Рублевка – квинтэссенция противоречивой российской культуры, в которой перемешаны воровские законы и правила высшего общества, религиозность с вольной трактовкой божественной сути, замкнутость и закрытость (для чего заборы-то в три метра?) с непроходящим желанием показать себя и самоутвердиться в чужом мнении.
Деньги, вопреки расхожему мнению, не делают человека свободным, скорее напротив, диктуют, как жить, а большие Деньги однозначно требуют поклонения и рабства. Бо́льшая часть жителей Рублевки не свободны и идут на это заточение добровольно. Добровольно мучаются в пробках, выбирают одежду, жену (мужа), дом, место отдыха по принятому стандарту.
Так найдите свою гору – и восходите на нее.
Михаил Иванов, главный редактор издательства «Манн, Иванов и Фербер» [email protected]
Предисловие автора
Подле любого мегаполиса на земле есть пригород для богатых. В Лос-Анджелесе – Беверли-Хиллз, в Лондоне – Аскот, в Париже – Нёйи-сюр-Сен, в Берлине – Груневальд. Большие и красивые дома, ухоженные сады, дорогие автомобили, никаких мигрантов, изысканная публика. Про эту изысканную публику – дежурный набор легенд, которые рассказывает экскурсовод провинциальным школьникам, расплюснувшим носы об автобусные стекла и глазеющим на особняки богачей и знаменитостей. И огромная имущественная пропасть разделяет домовладельцев и экскурсантов в автобусе.
Под Москвой такой заповедник миллионеров называется Рублево-Успенское шоссе, или Рублевка.
Однако туда не водят экскурсий. Особняки, как правило, нельзя разглядеть за высоченными заборами. И пропасть между домовладельцами на Рублевке и простыми людьми не только имущественная, но и культурная. Когда ездил сюда на соколиную охоту царь Иван Грозный, когда паломничали пешком по «царской» дороге в Саввино-Сторожевский монастырь цари Михаил Федорович и Алексей Михайлович, между богатыми и бедными имелись различия только экономические и сословные. Но во времена Петра I общество раскололось глубже. Живут по-разному, едят разное, пьют разное, по-разному развлекаются и даже говорят не на одном языке. И когда после Петра Великого селились по этой дороге шестнадцать княжеских родов, включая Юсуповых, Шуваловых и Голицыных, богатство от бедности в России отличалось уже не только арифметически. Уже не в количестве денег было дело, и не в числе душ по ревизской сказке – в самом образе жизни. Так с тех пор и осталось. Богатые и бедные в России – два разных народа. У них разные культуры и даже религии разные.
Французский аристократ ест на ужин примерно то же, что французский крестьянин – в первом приближении вино и сыр. Конечно, дорогое вино и дорогой сыр. Вероятнее всего, простолюдин во Франции не задумываясь скажет, как называется любое блюдо на столе у миллионера. Российский же простолюдин, доведись ему попасть в рублевский ресторан, не поймет в меню половины названий. Что такое тюрбо? Что такое севиче? Трюфель – это разве гриб, а не конфета? Чем отличается белон от фин де клера и как это вообще едят?
В XIX веке, когда здесь жила аристократия, вплоть до членов царской фамилии, в домах говорили по-французски или по-английски, а прислуга пользовалась русским языком, которого господа часто и не понимали. В начале XX века в рублевских домах жили грамотные, а вокруг них – безграмотные. Во второй половине XX века – сытые, а вокруг них – голодные, выездные в окружении невыездных. И каждый период рублевского благополучия неизменно кончался катастрофой для тех счастливых домовладельцев, которым вчера еще завидовали поголовно.
Кажется, и теперь очередной взлет Рублевки близится к концу. Богатые и знаменитые уже довольно явно бегут из благословенных краев. А мы до сих пор даже не знаем, что это за