лес, и на опушке леса – рекламные плакаты, предлагающие купить колечко по цене небольшого поместья, поместье – по цене небольшой страны, лодку – по цене небольшого авианосца или… Или нанять горничную-филиппинку, которая всегда улыбается, чисто метет и неизвестно куда исчезает на ночь (вероятно, ставит саму себя, неприметную, вместе со швабрами в шкаф).
Здесь всегда было так: свое время, особенное пространство. Имения царской семьи в девятнадцатом веке, дачи и санатории ЦК КПСС – в двадцатом, дворцы олигархов – в двадцать первом. Всегда так было здесь, на этом никакими морями не окруженном острове благополучия под названием Рублевка.
Если предложить риелтору обвести на карте границы Рублевки, то риелтор нарисует фигуру, более или менее напоминающую огурец. Границы престижной Рублевки протянутся не от Кольцевой автомобильной дороги, а примерно от Ромашкова до Николиной Горы – всего-то двадцать километров, если напрямик, как летает птица. А в ширину – километров по пять-семь вправо и влево от Рублево-Успенского шоссе. На север до Ильинского – Рублевка, престижно. За Ильинским уже не престижно, там уже Новая Рига. На юг до Лайкова – престижно, а за Лайковым уже не очень, там Минское шоссе. И сколько ни спрашивай риелтора, почему именно так пролегли границы престижности, тот будет только плечами пожимать, дескать, исторически сложилось. Вроде и сосновые леса на Новой Риге те же, и Москва-река течет та же за Николиной Горой. Но священной земли там нет. Священная земля здесь, вокруг Рублево-Успенского шоссе, огурцом: примерно двадцать километров в длину и десять в ширину.
Объяснение границам найдется, если, например, ввести в гугл-карты запрос «Рублево-Успенское шоссе кладбища». И увидеть: кладбища на карте располагаются строго по границам престижной Рублевки, которые интуитивно обозначил риелтор.
Ближе Ромашкова к Москве жить нельзя – в Ромашкове кладбище. Южнее Лайкова жить нельзя – в Лайкове кладбище. Севернее Ильинского нельзя – кладбище в Ильинском. И дальше Николиной Горы нельзя, потому что за Николиной Горою в Аксиньино – тоже кладбище.
А здесь, на Рублевке, кладбищ нет. Считай – нет смерти. Во всяком случае, наглядных ее проявлений. Вот мы и едем медленно по этой священной и не знающей смерти земле, как ехала 19 января 2011 года на скромном «Опеле-Астра» двадцатитрехлетняя Елена Ярош. Надо полагать, с тем же чувством умиротворения. Пока не вылетел ей навстречу черный БМВ представителя президента в Госдуме Гарри Минха… Лобовое столкновение. Водитель Минха погиб на месте, Елену Ярош доставили в больницу с сотрясением мозга и множественными переломами, а самому Минху – ничего. Стало быть, бессмертные, конечно, живут на Рублевке. Но не все тут бессмертные, а лишь некоторые. Немногие тут, как в компьютерной игре, завладели волшебными доспехами, дополнительными жизнями, сверхъестественными способностями, такими как, например, способность Гарри Минха не получить ни царапины при лобовом столкновении машин. Или повлиять на суд, чтобы тот не