Батюшка ее. Удивительно, что вам всего один его бюст попался. Насколько знаю, ровно полторы дюжины памятников эв Комнин себе сам заказал, при жизни. Через подставных лиц, понятно. А то горожане, дай им волю, непременно приладили бы его голову к телу Приапа. Очень уж приволокнуться любил. Вот только… в треуголке… я такого что-то не припоминаю.
– Давай-ка к Люции вернемся, – предложил Иван, почувствовав, что разговор стремительно уходит в сторону. Пусть более занятную, но к делу отношения не имеющую.
– Давайте, – с легкостью согласился Вик. – Дама она строгая, но, в общем, не злая. Раз святилище лимонадов на земле Комнинов оказалось, предложила им уговор: пускай за деревьями ухаживают и лагерь свой содержат в опрятности – ну, не гадят по-свински; а она их не выставит взашей. Все полюбовно. Те, понятно, рады стараться – гусениц обирают, земельку рыхлят. Идиллия! Сегодня-то наверняка ее пригласили. Уважают!
– Лео они, надо полагать, тоже пригласили? – с капелькой яда в голосе осведомился Иван. – И тоже, разумеется, из уважения… Откуда ты знаешь, что дем Тростин с Валентином обязательно там, и нигде больше?
– Насчет этого засранца Валентина, – брезгливо выдавил Вик, – я ничего не скажу. А дем Тростин… Как же без него? Тростин у лимонадов главный. Он ведь и будет кожуру срезать.
Оказалось, что за те полгода, в течение которых Иван не бывал в Арине, случилось многое. Лео, отчаявшись вернуть Розу каким-либо из традиционных родительских способов, решил поступить довольно необычно: проникнуть в самое сердце лаймитской общины. А затем, возглавив ее, уничтожить изнутри. Для настойчивого, умного и богатого торговца, блестяще знающего людей, не составило труда осуществить первую часть плана. Он не только заслужил полное доверие лимонадов, но сделался первым из их вождей. «Вечно юным гиссервом, твердым держателем Ножа Вешнего». Однако в ту минуту, когда блудная дочь припала к отеческой груди, Лео понял, что сам незаметно превратился в убежденного лаймита. И потому ничего разрушать не станет. Более того – продолжит с преумноженной твердостью держать Нож Вешний. А вразумленное дитя будет обнимать свободной рукой. Да только Роза – ох уж, эти взрослые дочери! – внезапно охладела к лаймизму. Зато воспылала страстной любовью к эву Логуну. Вошла в его дом законной женой. Забеременела.
Бедный Лео вновь остался ни с чем! Если, конечно, не считать того, что под началом у него имелась отныне целая армия приспешников, свихнувшихся на божественной сути цитрусовых. Наступающей ночью новоявленный гиссерв должен свершить то, что предначертано свыше: пустить пресловутый ножик в ход. Срезать некую кожуру.
Можно было лишь предполагать, что этот знаменательный акт означает на деле. Скорей всего, какое-нибудь более или менее невинное представление. С фейерверками, карнавалом и потоками фруктового сока, в котором все присутствующие, разумеется, перемажутся с маковки до пят. После чего упьются аринским бальзамом и разбредутся по благоуханным окрестност