Слушай, ты пузырь еще не выжрал?
Приятель – осторожно:
– А тебе что? – И, с предвкушением блаженства: – Вот стемнеет, будет попрохладнее – захмелюсь, хоть чуток кайф словлю. А чего так, походя, без толку…
– А того, что у меня ченчила сидит, так он рубли на валюту меняет!
– Какой ченчила?
– Какой-какой. Нормальный, местный. По трапу притопал, все карманы оттопыриваются.
– Он че, рехнутый? Или ты?
– Да у него весь видок с придурью.
– Че за видок?
– Старенький, черненький, сморщенный, и обмундирование на нем английского колонизатора, который сто лет в обед от старости помер.
– Кто помер?!
– Колонизатор.
– Какой колонизатор?!
– Английский, идиот!
– Да пошел ты, сам козел!
– Стой, не бросай трубку, дура! Я его одного в каюте оставить не могу, ведь сразу скоммуниздит что-нибудь!
– Ты че, вообще, крыша поехала?! Кто скоммуниздит – колонизатор?! А помер кто?!
– Забудь о колонизаторе!!! Сидит негр-ченчила. Набит деньгами. Меняет на рубли. Понял?
– Понял. А что, рубль конвертировали, пока мы здесь? А колонизатор где?
– У меня в каюте!!! Негр!!!
– Колонизатор – негр?! У тебя??? Ты что, совсем екнулся!!!
– Сейчас приду к тебе – и удавлю на хрен!! Слушай: есть ченчила. Он негр. Он у меня в каюте. Он старый и черный. И худой. Килограмм двадцать. Ему в обед сто лет…
– Так кому сто лет-то?..
– Еще пикнешь – взорву тебя на хрен вместе с этим долбаным пароходом!!! Ему надо дать выпить. С почетом. Тогда он тебе вообще поменяет что хочешь на что хочешь. Ты – хочешь – менять – рубль – на доллар?
– Н-ну… не понял… хочу, ясно!
– Тогда: дуй сюда. Сию минуту. Будем менять. Никому больше – ни звука!
– Сказал бы сразу! Ты дверь запри! Бегу!!
– Стой! Пузырь возьми! Ты думаешь, я тебе че звоню?
– Сказал бы сразу! Стаканы есть? Бегу!!
– Стой! Не беги! Разобьешь.
Вахтенный в поту швыряет трубку и счастливыми междометиями и жестами поясняет негру, что сейчас глупый непонятливый бой, по голове его много били, принесет наконец выпить, и все будет хорошо. И ченчила внемлет ему со все более увеличивающимся доверием и достоинством, что вот, немаленький человек его принимает, бвана, слугу имеет на побегушках, который выпивку подносит.
Балдеет от своего плана вахтенный, хитроумный Одиссей: эк да он сейчас клюкнет на халяву холодненького, расслабится на полчасика вместо обрыдлой вахты, пока тот, что у трапа, не взорвется и свалит оттуда. Да винцо! да под сигаретку! на холодке! нет, бывает жизнь хороша и под нашим флагом.
3. Пусть неудачник платит
Приятель бутылку доставил трепетно, как младенца, проглотившего гранату. И с негром здоровается, обращаясь непосредственно к карманам. Руку карманам протягивает и треплет их интимно. И мука сладострастия борется в нем с мукой скупости: откупоривает бутылку. Плеснул на донышки:
– За дружбу и интернационализм!
–