я не спрашиваю вас, – предупредил желание Исламбека ответить Дитрих. – Я спрашиваю себя… Значит, все-таки это правда: вам дали задание нащупать секретный объект. Я называю его так потому, что уверен в вашем молчании. Уверен… – Дитрих уже перешагивал через Исламбека, уходил вперед. А там, впереди, в будущем, уже не было унтерштурмфюрера. Не было вовсе.
Сколько раз с ним прощались, сколько раз он сам с собой прощался! Сердце в состоянии привыкнуть к расставанию, должно, во всяком случае. А оно не привыкает. Протестует, бьется тревожно, отчаянно, объятое леденящим холодом. Исламбек пытается успокоить его: «Это не последнее прощание. Это лишь испытание. Очередная проверка. Она закончится. Не сейчас, не сегодня, и возможно, не завтра. Будет продолжаться долго… Но не без конца».
– Мы должны были расстаться с вами еще весной, – продолжал рассуждать Дитрих. Именно рассуждать. Саид не чувствовал себя участником разговора. – И не расстались лишь потому, что я не поверил вам. А мне надо было поверить. Две первые недели были критическими для моей убежденности: Ораниенбург – случайное слово. Никакого задания нет, простая провокация. Но почему назван именно Ораниенбург? Почему? Я сделал все, чтобы уличить вас. И не для собственного удовлетворения, не для возмездия, – это ведь очень легко – вычеркнуть унтерштурмфюрера. Я боялся собственной ошибки: а что, если действительно вы ищете Ораниенбург? Что тогда? Я проверил вас, превратил вашу версию в реальность. Мои опасения подтвердились – вы лгали. Вы все лгали, и в отношении Ораниенбурга… И знаете, когда я убедился в этом? Не знаете, конечно… Когда убили Исламбека!
– Убили?! – вздрогнул Саид и стиснул пальцами подлокотник.
– Вас это удивляет, – не то спросил, не то утвердил штурмбаннфюрер.
– В некоторой степени… – признался Саид.
– Какой же другой исход могла иметь эта история?
Вопрос был сложный, и решить его, не зная подробностей дела, никто не мог. Исламбек лишь предполагал, что гестапо проверяет его как английского агента, но что оно прибегло к фальсификации его смерти – не догадывался.
– Могли искать настоящего Исламбека, – высказал он неуверенно пришедшую на ум мысль.
– Иначе говоря, вас?
– Да.
– Искали… – Дитрих постепенно загорался, и первая искорка уже мелькнула в глазах.
– В гестапо? – съехидничал Саид.
– Вы способны шутить, мой дорогой пленник. Исламбек находился на названном вами втором километре Берлинер ринга.
– Двойник?
– Можно назвать его и двойником.
– Хотел бы я видеть его лицо.
Мелькнуло еще несколько искорок. А потом целый хоровод заплясал в глазах майора.
– Попытаюсь доставить вам это удовольствие…
Дитрих вынул из стола фотографию и подчеркнуто театральным жестом протянул ее Исламбеку. – Как вы находите?
Маленький квадрат едва не выскользнул из грубых пальцев гестаповца, и Саид поторопился подхватить его. Секунду перед