и на том спасибо – не каждый победитель так-то поступил бы. Поначалу боярин опасался, что у рязанца тайный умысел. Ведь пока его дружинники заносили раненых, могли и замятню в воротах устроить, а много ли надо времени, чтобы дружина конная подоспела? Глядишь, и договариваться ни с кем не пришлось бы, уступать в чем-то, дабы город покорился новой власти.
Конечно, Еремей Глебович для такого случая припас пару задумок, и коварство свое Константину без больших потерь навряд ли удалось бы провернуть, но одно дело потери у рязанцев, которых тысячи и тысячи. Для них десяток-другой ничего не значит. И совсем иное – для владимирцев, у которых ратных людишек куда меньше. Еле-еле наберется сотня стражников, да и те далеко не первой молодости.
Одно радовало боярина – воинственный настрой мастеровых людишек. Откуда взялся боевой дух у кузнецов, шорников, кожемяк и гончаров – неведомо, но за ратниками Константина, которые принесли раненых владимирцев, они следили бдительно, и ежели что… Впрочем, не было, по счастью, этого самого «ежели». Сдали рязанцы увечных с рук на руки и спокойно удалились. Да и ворота, к которым они принесли раненых, были не массивные Золотые, которые намного проще захватить внезапно – поди закрой их быстро, а гораздо меньшие – Оринины.
«Так, может, и завтрашние переговоры тоже не таят в себе угрозы? Удастся договориться – нет ли, а все равно Константин владимирцев отпустит с миром, а не посадит в поруб, как это в свое время учинил князь Всеволод с теми же рязанцами», – продолжал размышлять боярин и досадливо стукнул кулаком по столу.
Вспомнилось ему, что всего два месяца назад насильник Гремислав с ватагой татей дотла спалил Рязань. А по чьему наущению? Князь Ярослав постарался. Так оно или нет – тоже доподлинно неизвестно, одни слухи. Ну а если Константин им поверил и в отместку за свой стольный град пожелает с Владимиром такое же учинить?! Нет, если по справедливости, то он должен палить Переяславль-Залесский, но вдруг рязанский князь за это злодеяние не одного Ярослава виноватит, а считает, что и Юрий Всеволодович к набегу Гремислава тоже свою руку приложил?
Еремей Глебович вскочил и стал нервно вышагивать по просторной горнице, теряясь в догадках, что же ему все-таки предпринять. Наконец, малость остыв, он решил, что в любом случае ничего не теряет – городу все едино не устоять, а тут был шанс, и его надо попытаться использовать.
«Да еще и святые отцы рядом будут, – окончательно успокоил он себя. – При них-то точно Константин на столь тяжкий грех, как клятвопреступление, не пойдет. Хоть и бродят о нем страшные слухи, будто он в Исадах свою братию умертвил, но и других разговоров тоже предостаточно, вплоть до того, что не убийца он, а совсем напротив – страдалец безвинный. Молва – штука известная. Если она приукрашивать начнет, так чуть ли не до небес славу твою поднимет, а коли примется чернить, то так вымажет с ног до головы, что и родная мать не узнает, отшатнется в ужасе. Умному человеку хорошо известно, что истина всегда где-то посередке находится, да вот где