тяжкий груз, из-за которого три последних месяца вынуждена была провести в постели, мучаясь тошнотой, мигренями и отеками. Постоянное недомогание ослабляло ее, делая ко всему некрасивой.
Повитуха еще тогда предсказала девочку, мол, они крадут у матерей красоту.
И пожалуй, именно в тот момент Луиза Мадлен поняла, что не сможет полюбить дочь. Однако сейчас младенец был в детской, а муж лепетал нечто невнятное о делах и сделках…
Что он смыслит в делах?
И уж тем более в сделках?
Пахло от него дешевым вином и женщинами, тоже, впрочем, дешевыми.
– Что-то я не вижу, чтобы ты был рад рождению дочери, – сказала Луиза Мадлен. – Меж тем Жанна-Антуанетта – очаровательное дитя. Тебе следует взглянуть на нее.
– Я взглянул, дорогая моя. И уверен, что ты уже обрадовала ее отца.
Он был чересчур дерзок, чтобы списать это лишь на вино. Следовательно, случилось что-то такое, что перечеркнуло всю жизнь Франсуа, вынудив его сказать то, о чем он думал давно.
– Ты меня обвиняешь? – Луиза испытала лишь удивление: неужели этот слабый человек решился выйти из-под ее опеки. И на что он рассчитывает?
– Я от всего сердца желаю тебе счастья… и вашей дочери тоже.
– И что ты собираешься делать?
Луиза знала, что один он не способен ни на что, и хотела было ответить, что без ее поддержки Франсуа вскоре вновь станет лакеем, если не хуже того.
– Я встретил женщину, которую люблю всем сердцем. Тебе этого не понять! Ты холодна что телом, что душой. Уж не знаю, что в тебе находят другие, однако я устал. Она же скрасила мое одиночество, отогрела…
Франсуа раскраснелся от собственных речей, особенно нос и вяловатый подбородок, под которым прятались еще два подбородка. Он говорил громко, размахивая левой рукой, точно отгоняя те возражения, которые могла бы выдвинуть Луиза Мадлен. Она же силилась понять: неужели найдется такая безумная женщина, которая захочет взять себе вот этого никчемного мужчину? И лишь по зову сердца? Если так, то Луиза была рада своей неспособности любить.
Тем же вечером Франсуа покинет дом, забрав с собой и все деньги, которые только сумеет найти, а также батистовые сорочки, платок с кружевами, серебряные ложечки и совершенно новую шляпку Луизы, подаренную, между прочим, не им.
И совсем немного времени пройдет, прежде чем Луиза Мадлен убедится в верности собственных предположений. Кем бы ни была та, другая женщина, которую столь рьяно нахваливал глупый Франсуа, но двигала ею отнюдь не любовь. Он же, беспечный мотылек, бросил к ногам красавицы – Луизе хотелось думать, что та, другая, все же обладала красотой или хотя бы приятной внешностью, – и свой капитал, и жизнь, и все перспективы. Он проворовался, наделал долгов и не нашел ничего лучше, чем сбежать, оставив жену и новорожденную дочь беззащитными.
Вернее, оставил бы, будь Луиза несколько иного характера.
После ухода мужа она, найдя в себе силы подняться