гостиной. Шум голосов сделался еще явственнее. Мальчик снова остановился.
– Боже, сколько народу! – вдруг воскликнул он и, быстро вырвавшись от загородившего ему путь Степана, стремглав бросился на двор, а потом в сад и в поле.
Дядька несся за ним, насколько позволяли ему старые ноги. Спасаясь от преследования своего аргуса, молодой Суворов с ловкостью белки карабкался на деревья и прятался в их густых ветвях. Заметив, что дядька удалялся в сторону, мальчик спускался на землю и убегал в другую часть сада.
В этой погоне прошло много времени. Из сада мальчик выбежал в поле, быстро распутал ноги у одной из пасшихся на траве лошадей, вскочил на нее и умчался во всю прыть без седла и уздечки, держась за гриву лошади, прямо на глазах совсем было догнавшего его Степана. Последний охал и кричал, но эти крики разносил ветер, и оставалось неизвестно, слышал ли их дикарь-барчук. Степану пришлось идти к старому барину и шепотом докладывать ему на ухо о случившемся.
Василий Иванович пожал только плечами. Он уже привык к выходкам своего «неудачного детища», как называл он своего сына Александра.
IX. Питомец Петра Великого
Среди собравшихся гостей был и товарищ по службе и друг Василия Ивановича Суворова артиллерийский генерал Авраам Петрович Ганнибал, негр, когда-то купленный императором Петром.
Из бедного дикаря великая душа великого государя сотворила полезного государственного деятеля. Петр дал Ганнибалу отечество, семью, богатство и, что важнее всего, образование, как средство верной службою доказать привязанность к своему благодетелю и любовь к новому отечеству.
– Что случилось? – спросил Авраам Петрович, видя, что Василий Иванович нахмурился после доклада Степана.
Гости вели общий разговор, и оба старика сидели в стороне.
– Ах, дорогой друг, беспокоит меня очень мой Саша, мы с женой ночей недосыпаем, все думая, что с ним делать.
– Что же он? – спросил генерал.
Он знал и любил мальчика, и с ним одним Саша не дичился, от него одного не убегал при встрече.
– Обязанность моя, как отца, великая обязанность приготовить для отечества в сыне верного и полезного слугу, как завещал нам великий Петр.
– Это хорошо, я не вижу, однако, о чем беспокоиться… Насколько я его знаю, Саша ни зол, ни ленив и, кажется, не имеет дурных наклонностей…
– Этого, конечно, нет, нечего и Бога гневить, но я должен переделать его натуру, а этого мне не удается… Вот что сильно беспокоит меня…
– Но зачем же переделывать, если мальчик хорош и так? – недоумевал Ганнибал.
– Ах, ты не все знаешь о нем… Он, нечего и говорить, мальчик добрый, послушный и не только не ленив, а даже чересчур прилежен…
– В этом я не вижу еще беды.
– Но он слабого сложения, – продолжал Василий Иванович, – и я ежеминутно опасаюсь за его здоровье и даже за самую жизнь… Он совсем не бережет себя и, несмотря ни на какую погоду, бегает по полям и лесам, купается даже в заморозки.
– Ого, из него, в таком случае, выйдет прекрасный солдат! – воскликнул генерал.
– Вот