подвиг. Я вздохнула. Если бы сейчас рядом со мной была моя мамочка, она не преминула бы заявить, что в моей голове еще сидит детство. И оказалась бы совершенно права. Я и сама понимала, что все мои обиды и мысли – детские. Но как с ними управиться, скажите на милость? Ты все понимаешь, но эти обиды засели в твоей башке.
– Вот если бы мне подвернулось интересное дело, – мечтательно пробормотала я и уставилась в окно, представляя себе прекрасные картины.
То есть мирному обывателю картины, нарисованные моим воинственным воображением, вряд ли показались бы прекрасными. Поскольку там были горы изуродованных трупов и океаны крови, через которые мудрая, мужественная и проницательная Саша пробиралась к разгадке. Тем более что в роли предполагаемых жертв или преступников выступали те несчастные, кому так некстати пришло в голову прогуляться перед окном кафе, возле которого я и сидела. Наверное, они и представить себе этого не могли, поскольку прогуливались вполне беззаботно, и моя мрачная физиономия с мечтательной улыбкой их вовсе не интересовала.
Впрочем, нет.
Один тип почему-то уставился в окно кафе с откровенным испугом. На мой взгляд, этот красавчик как никто другой соответствовал образу жертвы, поэтому я, прочтя испуг на его лице, и сама испугалась, не отразилась ли его ужасная участь на моей физиономии? В данный момент я как раз находила красавчика в его собственной квартире, навеки притихшего, поскольку рука убийцы уже нанесла сокрушительный удар…
Я робко улыбнулась ему, но он никак не отреагировал на мою улыбку, продолжая испуганно таращиться мимо меня, внутрь кафе.
Повинуясь любопытству, я обернулась.
В кафе никого не было. Только я да какой-то дяденька интеллигентного вида, в свитере и джинсовой куртке. Так что скорее всего этого самодовольного красавца напугала все-таки я. Дядька сидел спокойно, в глубине, и пил кофе. В окно он даже не смотрел. Я снова обернулась к красавчику, но тот уже уплывал, быстро, как корвет, в сторону оперного театра.
Правда, в его походке больше не было величавой надменности, и вид у него был такой, будто он спасался бегством, – голова втянута в плечи, а спина странно ссутулилась.
Посмотрев на часы, я сообразила, что опаздываю. Через час заявится господин Крашинский и начнет требовать с меня отчет, а у меня этот дурацкий отчет еще не в том состоянии, чтобы порадовать его очи. Поэтому я резко вскочила и на реактивной скорости понеслась в офис.
И, как ни странно, чувствовала я себя теперь намного лучше, чем до этого момента. Неужели правы те психологи, что рекомендуют смотреть идиотские триллеры и «ужастики», утверждая, что симуляция страха бывает весьма полезна для нервной системы?
Каллистратов провел рукой по лбу. Он смог избавиться от наваждения только сейчас, на ступеньках перед служебным входом.
Наваждение, подумал он. На минуту ему показалось, что мир собирается перевернуться, взорваться, и снова всплыла перед глазами та страшная бледная рука с длинными ногтями. Это твой страх, сказал себе Каллистратов. Не надо даже ходить