лет назад я попал под машину, когда выбежал из леса.
– Не повезло, – сказал Глеб. – А что ты делал в лесу?
– Не помню. Но это было важно. Очень важно.
– Сочувствую.
Темченко стиснул зубы, отчего желваки на его скулах напряглись, а потом заявил, повысив голос:
– Ты журналист.
– Правильный диагноз, – кивнул Глеб.
– И специализируешься на криминальной теме.
– Снова в точку.
– Значит, у тебя есть связи?
Корсак усмехнулся:
– Если ты про «порочные», то их у меня полно.
Темченко вяло улыбнулся – скорее, из вежливости.
– Глеб, что-то произошло восемнадцать лет назад, – продолжил он. – Что-то очень важное. И я хочу знать – что именно. Ты можешь выяснить, где именно это было?
– Наверное.
– А ты можешь… туда съездить?
Корсак чуть прищурил золотисто-карие глаза, отчего лицо его стало холодным и неприветливым.
– Смелая просьба, – сказал он. – И чего ради я это должен делать?
Темченко помолчал. Потом облизнул губы и заговорил снова, на этот раз гораздо сбивчивее, чем прежде.
– Мне снятся кошмары, Глеб. И будут сниться до тех пор, пока я не узнаю, что случилось тогда в лесу.
При упоминании о кошмарах лицо Глеба слегка потемнело.
– Что конкретно тебе снится? – спросил он.
– Что-то страшное. Будто бы в этом лесу происходит что-то неправильное. То, что разрушит мою жизнь. И… и не только мою. Мне снится, что я должен это остановить. И не только ради себя.
Глеб хмыкнул.
– Интрига. Это хорошо. Но я сейчас слишком занят. К тому же я с опаской отношусь к лесу. Я давно предпочитаю каменные джунгли настоящим, Андрей.
Темченко прищурился.
– Ты назвал меня по имени, Глеб.
– И что?
– Ничего. Но мне это нравится. Послушай, мне сказали, что я очень богат.
– Сочувствую.
– Что, если я тебе заплачу? Я советовался с нашей медсестрой, и она сказала, что две тысячи долларов – это очень хорошие деньги.
– Для медсестры – возможно, – отозвался на это Глеб.
– Ясно, – пробормотал Темченко. – Тогда как насчет пяти?
– Только за то, что я выясню, где тебя сбила машина, и наведаюсь в то место?
– Да.
– Интересное предложение. Я над ним подумаю. – Глеб поднял руку и взглянул на циферблат часов. – А сейчас мне пора. Выздоравливай!
Корсак встал и повернулся к двери.
– Подожди, – окликнул его Темченко.
Журналист остановился и взглянул на больного через плечо. Тот смотрел на него пристальным взглядом.
– Глеб, ты по-прежнему думаешь, что мы не причастны к ее смерти?
– К чьей?
– Химички. Ты правда думаешь, что мы не виноваты?
Некоторое время Глеб задумчиво смотрел на бывшего одноклассника, потом разлепил губы и небрежно обронил:
– До встречи, Тьма.
Отвернулся и молча вышел из палаты. Темченко закрыл глаза.
Снова он их открыл