хозяев портовых таверн от Ревеля до Любека и дальше, кто-то когда-то тревожил лихими набегами Орду, а ныне отправился на покорение Сибири, где опасностей было ничуть не меньше, чем в море.
Егор ничем не отличался от этого типа людей и не привлекал к себе слишком уж любопытные взгляды… разве что женские – ну, этого уж никак было не избежать, новгородские-то женки в теремах никогда не сидели, жизнь вели вольную, за что никто их не срамил… попробовали бы! Живо б в Волхове оказались.
Да чего далеко ходить, одна из таких «женок», шкиперша Василиса, вдова знаменитого ладожского лоцмана Тимофея Весло, ныне командовала морской ладьей в составе флотилии Федора Тимофеевича, и командовала так, что никто и пикнуть не смел! Уважали.
О том, кто Егор на самом деле такой, никто из корабельщиков не знал, только кормчие могли лишь смутно догадываться – посадник представил знатного пассажира лично, однако не говорил, что он – князь, просто приказал подчиняться сему молодому человеку беспрекословно.
Воины личной охраны – дружина! – те, конечно, знали, но держали язык за зубами, изображая из себя лишь подручных молодого купца… или небольшую ватажку – в излишние подробности жизни своих пассажиров среди корабельного люда вдаваться было не принято.
Никто из старых соратников и друзей сейчас с Егором, конечно же, не стоял, как раньше, плечом к плечу. Кого-то уже и в живых не было, кто-то управлял городами в разных концах страны, а кое-кто – как Федька – правил службу тайную в заморских землях.
Князь, кстати, в корабельную роспись записался под своим настоящим именем – Вожников Егор. Именно так… а не Великий князь Всея Руси Георгий Заозерский!
Плавание проходило спокойно. Выйдя из устья Невы в Балтийское – Варяжское – море, отправили на лодке лоцманов обратно в Ниен (городишко бывший свейский, а ныне – русский, на финской Охте-реке), и дальше пошли к Нарве, а потом, без всяких приключений, и в Ревель.
Море было чистым, спокойным, и с погодой повезло, однако шли не торопясь – ветер дул в левую скулу, а неповоротливые одномачтовые когги часто менять курс не умели, вот и приходилось подстраиваться под них.
– Ох и поползни, – ворчал на корме «Святого Георгия» старый кормчий Онуфрий Кольцо, – пузатые слишком. Наш-то кораблик груза не меньше берет, однако ж не в пример изворотлив да скор. В Стекольнах делан.
– Я слыхал, на наших, ладожских верфях, с дюжину таких заложили, – пряча усмешку, промолвил Егор. – Мастера там не только свеи, голландцы да немцы – и своих полно.
– Хо! – Хохотнув, кормчий довольно погладил румпель. – Этак скоро все море нашим будет.
– Будет, – убежденно кивнул Егор. – Никуда не денется.
– А я вот еще слыхал, будто во фряжских землях обшивку кораблю иначе кладут, не внакрой, как на нашем «Георгии», а встык, гладко. Карвель – по-фряжски прозывается, и суда так зовут – карвели.
– Может, каравеллы? – Вожников спрятал усмешку и повернул голову.
Шкипер